Савелий кидал дрова в топку. Раздумывал: рассказать ли ей правду про себя? О том, как он, раненый офицер, остался на поле боя, потом дополз до какой-то хаты, хорошие люди переодели его в штатское и пристроили на «кукушку»… Не дай Бог, если немцы прознают, тогда – хана. И сказал:

– Нет, не рана это. Так, ерунда – шпалой придавило.

Потом резко погасил скорость паровоза, велел всем быстро спуститься на землю. Спустился и сам. По обе стороны от узкоколейки тянулись лесные заросли. Сеял мелкий холодный дождь. Савелий снял с себя замасленную телогрейку – набросил ее на мальчишек. В руки Рае сунул мятое ведерко. Сказал:

– Здесь немного морковки и бутылка молочка… Пацанам на завтрак… А мне, извините, надо успеть сделать еще ездку за шпалами…

– А нам куда? – в отчаянии воскликнула Рая. – Погибну я с ними… Пожалуйста, не бросайте нас…

– Вот тогда-то, милушка, уж точно мы все тут погибнем. – Присев на корточки, Савелий велел присесть рядом и Рае. – Смотри позорче вперед – видишь, поперек лежит береза…

– Не вижу, темно…

– Мам, я вижу! Вон белеется, толстая-толстая… – оживился Саша.

– Молодец, сынок, глазастый. За ней начинается глубокий овраг, заросший орешником. Пройдете шагов триста и справа наткнетесь на перевернутый немецкий мотоцикл с коляской…

– Настоящий? – спросил Гришутка так, словно ему предлагали игру в войну.

– Настоящий, – улыбнулся машинист ребенку, – только обгоревший. Отодвинете эту железяку, разгребете под ней слой хвороста и… ныряйте в землянку… До рассвета подремлете, а потом обквартируетесь. Там есть и соль, и спички…

Савелий засуетился – замешкался он тут. Уже стоя на первой ступеньке «кукушки», кивнул Рае – мол, подойди. Она в момент очутилась рядом. Ей хотелось сказать про то, как она ему благодарна, про то, кто она и почему боится даже своих, – но Рая промолчала. С мольбой ждала от него еще хоть словечка.

– Если буду жив, наведаюсь к вам… Да, еще вот что – в версте от землянки, за дубовой рощей, есть картофельное поле. Оно не убрано… Ночью не вздумайте огонь разводить… – Он скакнул еще на одну ступеньку, оглянулся. Рая все стояла не шелохнувшись. Савелий добавил на прощание: – Говорят, где-то поблизости партизанский отряд формируется, может, еще и свидимся. – Он улыбнулся и скрылся в «кукушкином» «гнезде»…

То ли от крика ночной птицы, то ли от стона кого-то из сыновей, Рая открыла глаза и пугливо огляделась. Под ее руками, как под крыльями наседки, лежали, зарывшись в сено, ее мальчики. Боясь разбудить их, она осторожно поднялась на колени и огляделась. В землянке по всем приметам до этого кто-то обитал. «Не Савелий ли?» – подумала Рая. Вот и спички, и соль в консервной баночке, и кусочек засохшего солдатского мыла… Потянулась к лазу, ведущему из этой норы… Выглянула. Лес угрюмо молчал. На темных еловых лапах лежал иней.