Из подъезда герой «поэмы» ушел сам: оставаться там после пробуждения было невозможно. Из «храма» – ресторана, где он надеялся начать свое «воскресение», его изгоняют «торгующие» – поворот событий, прямо противоположный евангельскому, хотя сам Веничка хотел бы оказаться «покупающим». Но со своим отстраненно-мистическим отношением к бытию герой неуместен среди простой и грубой суеты окружающих настолько, что его, как и его шизофренического предка в русской литературе, господина Голядкина, выбрасывают на улицу:

…подхватили меня под руки и через весь зал – о, боль такого позора! – через весь зал провели меня и вытолкнули на воздух. Следом за мной чемоданчик с гостинцами; тоже – вытолкнули (128).

…подхватили меня под руки и через весь зал – о, боль такого позора! – через весь зал провели меня и вытолкнули на воздух. Следом за мной чемоданчик с гостинцами; тоже – вытолкнули (128).

Об «ангелах» в белых одеждах, выпроваживающих его из ресторана, Веничка говорит: «палачи». Но при нарастании чувства сомнительной роли «ангелов» они исполняют свое судьбоносное предназначение, определяя путь: «Если будут гнать вас в одном городе, бегите в другой» (Мф. 17: 23).

Попав на площадь, герой «живой картиной» изображает распятие:

…мутно глядя в вокзальные часы, я стою как столб посреди площади Курского вокзала. ‹…› Такси обтекают меня со всех четырех сторон. Люди – тоже, и смотрят так дико: думают, наверное, – изваять его вот так, в назидание народам древности, или не изваять? (129). И когда пришли на место, называемое Лобное, там распяли Его и злодеев, одного по правую, другого по левую сторону. Иисус же говорил: Отче! прости им, ибо не знают, что делают. И делили одежды Его, бросая жребий. И стоял народ и смотрел… (Лк. 23: 33–35)

…мутно глядя в вокзальные часы, я стою как столб посреди площади Курского вокзала. ‹…› Такси обтекают меня со всех четырех сторон. Люди – тоже, и смотрят так дико: думают, наверное, – изваять его вот так, в назидание народам древности, или не изваять? (129).

И когда пришли на место, называемое Лобное, там распяли Его и злодеев, одного по правую, другого по левую сторону.

Иисус же говорил: Отче! прости им, ибо не знают, что делают. И делили одежды Его, бросая жребий.

И стоял народ и смотрел… (Лк. 23: 33–35)

Традиционно Лобное место и место памятников в России – городская площадь. При дикости внешнего вида героя его памятник – пародия на монументы, украшающие пространства городов. Идея об «изваянии в назидание народам древности» наводит на мысль о родоначальнике абсурда в русской литературе, герое «Бесов» Достоевского капитане Лебядкине, завещавшем свой скелет с надписью «Раскаявшийся вольнодумец» в назидание потомству. Посмертное желание пьяного капитана было все же исполнимо, хотя можно сомневаться, что легкомысленное потомство извлекло бы серьезный урок из его массивного костяка. «Народы древности» совершенно лишены возможности воспринять Веничкины «назидания». Но живость отношения показывает, что у героя есть с ними, то есть с историей человечества, свои непростые счеты.