Заманчиво было представить эти события как рассвет новой жизни, как добро, восстающее из пепла зла. Собственно говоря, я так себе это и представлял, и мне не раз приходилось сдерживать ощущение эйфории. Многие годы я был отверженным другом России, стучавшимся в ворота Москвы, в то время, как правительство и народ давали мне от этих ворот поворот. Теперь я стал желанным гостем, а моих коллег из левого крыла, когда-то так ратовавших за ядерное разоружение Великобритании и аресты российских писателей, больше не приглашают. Эти апологеты Брежнева оказались в глупом положении из-за своих просоветских взглядов. Я рад такому повороту судьбы.

Комедиограф Спайк Миллиган свою книгу военных мемуаров назвал так: «Адольф Гитлер, и как я участвовал в его ниспровержении». В ней все умышленно построено на абсурде, благодаря которому автор наглядно демонстрирует, как легко впасть в преувеличение, если руководствоваться эмоциями. Любой смельчак, отважившийся на крестовый поход, может стать похожим на Дон Кихота, мчащегося в атаку на ветряные мельницы. Надеюсь, я не попался на эту удочку. Я понимаю, что в одиночку невозможно бороться с огромной страной или с сильной идеологией. Я и не претендую на такие подвиги. Но если я добавил несколько своих ударов к тем, которые Запад нанес советскому строю, я счастлив, что сделал это.

Поражение путча 1991 года должно было стать в истории России поворотным моментом. По крайней мере, так казалось в то время. Удаление памятника Феликсу Дзержинскому с Лубянской площади в Москве символизировало окончание самой темной главы российской истории. По крайней мере, мы так думали. Угроза, нависшая над другими странами, казалось, была мгновенно устранена. Более семидесяти лет Россия и страны, входившие в советскую империю, простиравшуюся почти от Атлантики на западе через Среднюю Азию и Сибирь до Тихого океана, трудились за малое вознаграждение в условиях социализма и терпели террор так называемой «диктатуры пролетариата», которая разрушала целые сообщества и народности, не говоря уже о самих русских и родственных им славянских народах. Счет шел на десятки миллионов людей. Советский тиран загубил больше собственного народа, чем Гитлер во время войны.

Всему миру гибель «империи зла» и тот факт, что новая Россия стремится дружить с Западом и усвоить принципы демократического плюрализма, казались знаковым явлением. В сфере экономики свободный рынок одержал верх над социалистическим распределением. Казалось, что российские трудящиеся вот-вот начнут вкушать плоды свободного предпринимательства. Казалось, именно в таком направлении развивались события последних месяцев существования Советского Союза с августа по конец декабря 1991 года.