Целую Ваши руки и уповаю, что Господь даст мне радость видеть Вас и на этой земле.

Е. Нарышкина.

15 апреля 1918.

Ваше Величество,

с приближением Великих дней Страстной недели с торжествующим их окончанием победным восклицанием «Христос Воскресе!» приветствую Вас и соединяюсь духовно с Вашим настроением, которое я знаю и разделяю. В этом году праздники Пасхи совпадают с днем Вашего Ангела. Позвольте мне и по этому случаю передать Вам мои молитвенные пожелания Вам и всем близким Вашему сердцу. Надеюсь и молю Бога, чтобы все здоровья восстановились и сохранились, это главное, а затем мои пожелания расширяются безмерно, уповая на неисчислимые милости Божии и предаваясь Его Святой воле для осуществления их. Мы же продолжаем вести нашу обособленную жизнь. Весь интерес ее сосредотачивается во внутреннем переживании наших горей, и стараемся пережить терпеливо, день за днем, настоящее голодное и тревожное время. Эти дни надеюсь говеть, и для меня неоценимое счастье иметь все службы дома. При отсутствии экипажа и при наступившей [в] эти дни сырой погоде посещение церквей было бы для меня затруднительно. У нас целая неделя стояла дивная теплая и солнечная погода, и я ей пользовалась, чтобы ходить пешком и сидеть на балконе. Но теперь стало холодно, и дождь идет со снегом.

Целую Ваши руки, Ваше Величество, и шлю Вам мою неизменную горячую преданность.

Е. Нарышкина.

Надеюсь, что Вы получили два мои последние письма.

Приложение IV [ПИСЬМО Е. А. НАРЫШКИНОЙ А. Ф. КОНИ]

Приложение IV

[ПИСЬМО Е. А. НАРЫШКИНОЙ А. Ф. КОНИ]

5/22 июня 1926. France. Bois-Colombes (Seine). 44 rue Jean Jaurès.

Дорогой мой друг Анатолий Федорович, вот несколько дней, что я живу с Вами, что значит, что я читаю и вчитываюсь в Вашу прекрасную книгу (Т. IV), которую я не могла получить в России, но которую, к моему счастью, я достала здесь[1475]. Сколько она будит во мне образов великого прошлого с его богатыми начинаниями и блестящими надеждами! Ваша заслуга велика, что Вы так верно изобразили некоторых главных деятелей нашей эпохи (не говоря уже о психологической художественности Ваших описаний). Со слезами на глазах я вспомнила с Вами милого нашего князя К. Р. и его последнее и, как оказалось, почти предсмертное чтение «Царя Иудейского»[1476] с исполнением хоров, — и печать грусти на его лице. И наши чтения Достоевского у Евгении Максимилиановны[1477]. Теперь весь этот кружок исчез. Вы и я — одни старые могикане этого времени. А над всем возвышается величавое представление великой княгини Елены Павловны, которую Вы лично не знали, но которую Вы так сумели понять. Для меня служит всегда предметом удивленной гордости, что меня, застенчивую и бесцветную девочку, она удостоила своим вниманием и направила на путь активной благотворительности, дав мне в самостоятельное управление богадельню Еленинского училища. Это была также почва нашего сближения с Эдитой Федоровной[1478], советами которой я пользовалась в незнакомом для меня деле. Но вскоре великая княгиня приказала мне являться прямо к ней с моими докладами, на которых она иногда меня задерживала с личными вопросами, которые не имели ничего общего с богадельней. Эдита же с того времени сделалась моей путеводительной звездой и лучшим другом до самой ее кончины. Теперь живу спокойно, огражденная от всяких материальных забот, что было моим крестом в России. Не имею пребывающего града[1479] (как прежние евреи), но к грядущему стремлюсь, и в одной любви соединяю и оставшихся еще на земле, и переселившихся уже в этот благословенный град. Хочу поделиться с Вами радостными чувствами, которые я испытала недавно. Я получила письмо от одной крестьянки нашего имения[1480], которая сопровождала меня в Москву и провожала меня до границы. Несколько строк ее письма хочу переслать Вам. Переписываю их с ее письма: «Я теперь скажу Вам, как я встретила Пасху хорошо и весело. К Вашим родным могилам принесла цветов букет и золотое яйцо фарфоровое императорское. Так весело и радостно сияла лампадочка, а в Радоницу я была в церкви — записку подавала за упокой всех Ваших и отслужила панихиду на Ваших могилах. От имени Вашего сказала Вашим родителям[1481], брату[1482] и сыну[1483]: „Слушайте, усопшие батюшка и матушка, от Вашей доброй дочери, от Елизаветы Алексеевны, духовное приветствие и вечную память!“ В усадьбу хожу я редко, там так скучно и грустно. Я Вам шлю на память маргариток и листочков. Все Ваши елочки и березки и все Ваши тропинки и дорожки все кланяются Вам и ждут Вас к себе в гости… Когда Вы уйдете в другой мир, как мне будет грустно без Вас — но где бы Вы не были, я об Вас буду помнить».