В этом году сезон был исключительно блестящ. Их величества переехали к 26 ноября в Зимний дворец. Я в первый раз была на величественном выходе Георгиевского праздника, так как городские дамы на него не приглашались, и на большом обеде этого дня. На великолепном большом бале мне пришлось в первый раз принять участие в царском полонезе. Молодая Императрица сияла свежестью и красотой, украшенная своими ослепительными бриллиантами, в длинном розовом трене, покрывающем ее розовое тюлевое платье. Великая княгиня Екатерина Михайловна пригласила меня остаться с ней в малахитовой гостиной. Мы уселись у карточного стола, хотя и не играли в карты. Оставшиеся свободными за столом два места занимались поочередно великими князьями или другими известными лицами по приглашению великой княгини. Такой порядок повторялся обыкновенно на балах. После большого бала концертные — с их волшебным устройством ужина под пальмовыми деревьями в самое холодное время нашей холодной столицы, а также Аничковские, собиравшие «la crème de la crème»[1452]. Изящная, элегантная, оживленная, веселая предупредительность державной хозяйки. Она и великая княгиня Мария Павловна танцевали на них с увлечением. У великого князя Владимира Александровича был блестящий русский костюмированный бал. Все костюмы были этнографически и исторически верны. Приготовления к балу заняли общество в продолжение нескольких недель. Известный фабрикант Сапожников не успевал доставлять требуемые парчи, из которых сшивались боярские платья для дам и мужчин. Мой костюм, как говорят, удался. Весь вечер переносил нас в отдаленное время наших предков, и я имела впечатление участвовать в движущейся картине. Бывали также еженедельные танцевальные вечеринки в нашем дворце для молодых великих князей, только что вступивших в общество, и на них приглашались большей частью дебютантки. Одним словом, веселились беззаботно вовсю и приготовлялись к коронации, назначенной на 15 мая.

Однако под внешней беззаботностью чувствовалось тревожное опасение за возможность покушения в Москве. Здесь, в Петербурге, зоркая полиция не спускала бдительного глаза с малейшего проявления революционного духа. Даже из среды офицеров гвардии и других частных лиц образовался тайный союз[1453] для пресечения и предупреждения могущих возникнуть заговоров. Непривычные и откровенные молодые люди, проявляя полную благонамеренность, правда, действовали довольно неуклюже, более чем принося какую-либо помощь. Но в Москве, при огромном стечении народа, никакая полицейская власть не в силах была бы предупредить роковой случайности, и даже если бы ничего ужасного не последовало, сие могло произвести нежелательное расстройство в впечатлении торжеств. Особенно внушал опасения длинный путь, по которому процессия должна была следовать от Петровского дворца до Кремля по всему протяжению довольно узкой Тверской улицы. Я знала, что мне в этой процессии придется занять место в одной из золотых карет, и я думала о возможной опасности без боязни и даже с некоторой гордостью. Но на всякий случай написала свои распоряжения, которые с улыбкой разорвала по возвращении из Москвы. В Москве, куда я приехала вместе с великокняжеской четой и остальной свитой 5 мая, нам отвели помещения в доме Базилевского на Воздвиженке. В Николаевском дворце помещалась великокняжеская семья, а в верхнем этаже — великий князь Владимир Александрович со своим семейством. Сразу начались представления и визиты. Отдавать последние было довольно трудно, так как кучер и лакей были из Петербурга, равно как и большая часть городовых, к которым мы тщетно обращались, чтобы ориентироваться среди незнакомых нам адресов. Все московские дамы под предводительством фрейлины Екатерины Петровны Ермоловой спешили представиться до коронации прибывшим из Петербурга великим княгиням. Со многими надо было знакомиться, еще более лиц я знала прежде, и немало было из родства близкими друзьями. Я рада была встретить княгиню Наталью Владимировну Долгорукову, которую не видела с тех пор, как расставались мы в Карлсбаде. В ее прекрасном и поместительном доме, окруженном большим садом, остановилась мой друг княгиня Кокона Барятинская со своими детьми и племянником Васильчиковым[1454], из которых старшая Ольга помолвлена с князем Александром Андреевичем Ливеном[1455]. Присутствие в Москве этого дорогого для меня элемента было одна из моих больших радостей. Я забегала к ним, как только освобождалась от официальных церемоний, и обедала у них почти всегда, когда не была приглашена на царские пиры. Принцесса Мария Максимилиановна, желая также отдохнуть от придворной помпы, устроила у себя маленький обед со своими тремя старинными приятельницами (меня с сестрой и княгиню Веру Горчакову) в воспоминание наших девических собраний у ней в дивные дни нашей первой молодости.