В первый же день службы Жана его командир написал Ренуару на писчей бумаге с грифом «Первый драгунский полк, полковник»: «Я горжусь тем, что Ваш сын решил поступить в мой полк, а Вы согласились мне его доверить… Я буду заботиться о нем с особым тщанием и надеюсь, что… в ближайшем будущем ему здесь станет хорошо. Я буду счастлив, если он проявит усердие и получит первые лычки [имеется в виду повышение по службе] как можно скорее»[1384]. Жан делал большие успехи, о чем два месяца спустя Ривьер сообщил Ренуару: «Сегодня вечером получил письмо от Жана: он пишет, что немного устал после пятичасовых маневров на солнце… он принимает участие в экзерцициях, что непросто совмещать с интенсивной учебой, а самое главное, он не жалуется!»[1385]

Предсказание полковника – что Жан будет быстро продвигаться по службе – оказалось обоснованным, поскольку тот любил и военное дело, и спорт. Всего через восемь с половиной месяцев после начала службы он был произведен в капралы; кроме того, он пользовался большой популярностью в полку, о чем Ривьер сообщил Ренуару 21 декабря: «Товарищи просто обожают нашего драгуна; начальство очень его ценит, он – настоящий вояка. Полковник пригласил его на ужин несколько дней назад, а это верный знак того, что большой человек очень уважает Жана. Ясно без слов, как обрадовали меня эти новости, и я спешу ими поделиться»[1386].

Однако дела не всегда шли так, как хотелось бы Жану. Еще в одном письме, которое Ривьер отправил Ренуару несколькими неделями раньше, говорится, что Жан обеспокоен неприятной новостью о потенциальной передислокации их части из Жуаньи в Люсон в Вандее, в Центрально-Западной Франции. Ривьер пишет: «Жан ушел от меня минут пять назад, он здесь ночевал. Наш юный капрал в добром здравии во всех смыслах, то есть дух его столь же крепок, как и здоровье. Картину армейской жизни омрачает только вероятность передислокации его полка – дело может закончиться тем, что они окажутся в Люсоне в Вандее. Это, по сути, изгнание, от Люсона до Парижа пятнадцать-шестнадцать часов на поезде, а сколько до Каня – и вообще не знаю»[1387]. В январе 1914-го Жан пишет: «Дорогая мама, как я понимаю, все решено окончательно. Нас переводят в Люсон… самое неприятное в нашем перемещении то, что при этом полностью сменится офицерский корпус: хороших офицеров в Люсон не сошлют! Все наши симпатичные командиры отправятся на восток, в гарнизоны рядом с Парижем, останутся одни неумехи»[1388]. В том же месяце Ренуар пишет Дюран-Рюэлю: «Полк Жана точно перебрасывают в Вандею. Мы очень расстроены, как и наш бедный мальчик»[1389]. Тяжелейший переход из Жуаньи в Люсон, все 490 километров, полк совершил верхами. Люсон оказался такой глухоманью, что Жану приходилось спрашивать других о последних новостях, – 10 апреля 1914 года он пишет Андре: «Как только смогу… я приеду к тебе в гости. Увидишь, что я еще жив, и расскажешь мне поподробнее про выставку [у Дюран-Рюэля][1390]. Я в полной изоляции, тут не достать никаких журналов, я ничего ни о чем не знаю… Жан Ренуар, Первый драгунский полк, четвертый эскадрон»[1391].