В декабре 1915 года, через полгода после смерти Алины, как раз тогда, когда Эмили искала способы получить от своего зятя финансовую помощь, Ренуара куда больше тревожил колоссальный налог на наследство, который он должен был уплатить Французскому государству после смерти жены на основании ориентировочной оценки стоимости всего его состояния. 17 декабря он пишет Воллару: «Если верить нотариусу из Каня, до 26 декабря я должен уплатить 25 тысяч франков»[1483]. На следующий день Ренуар сообщает Ганья: «Месяц веду переговоры с нотариусом, который утверждает, что наследство будет стоить мне 25 тысяч франков. Очень почтенный юрист из Ниццы сказал, что сумма сильно завышена»[1484]. Чтобы назвать точную сумму налога, Ренуару нужно было предоставить опись имущества из всех его многочисленных квартир и мастерских – в Кане, Ницце, Эссуа и Париже. Находясь в Кане, Ренуар попытался задействовать родных и парижских друзей (Дюран-Рюэля, Ганья, Пьера и Воллара) в описи парижского имущества. 18 декабря он снова пишет Воллару: «Вот адрес Булочницы, у которой можно взять ключи: мадам Дюпюи, рю Клиньянкур, 23, Париж»[1485]. Ренуар входил во все юридические тонкости процесса. В том же письме он отправил Воллару список 82 полотен с оценкой стоимости каждого. Самыми ценными оказались четыре полотна с изображением женских фигур, каждое оценено в 5 тысяч франков: «Портрет Луизы», «Женщины на диване», «Женщина в образе Венеры», «Бюст молочницы». Самым недорогим оказался «Букет» – 300 франков. Общая стоимость 82 картин указана как «99 200 франков»[1486]. Соответственно, озвученный налог в 25 тысяч франков составлял около 25 %.

Составляя эти списки и привлекая к процессу юристов, Ренуар стремился по возможности минимизировать свои расходы. Он официально подтвердил, что его неподписанные работы вообще не имеют никакой ценности и налогом не облагаются, – в середине декабря 1915 года он пишет Ганья: «Должен тебе сказать, что наброски и картины без подписи ценности не имеют, поскольку я могу и должен посмотреть на них лично, прежде чем куда-то отправить»[1487]. Ренуар настаивал на том, чтобы самостоятельно вести дела с чиновниками, – он пишет Жанне Бодо: «Дорогая Жанна, все идет довольно неплохо… Составление списков меня измотало. Приходится иметь дело с нотариусами, поверенными и пр.»[1488]. Раздражение Ренуара по поводу налогов не утихло и через семь месяцев после смерти Алины – это видно из его письма к Андре: «После смерти жены у меня не было ни минуты покоя: два нотариуса, один адвокат, списки и огромная сумма, которую я должен выплатить за оставленные себе картины, а также все остальное. Впрочем, не буду слишком жаловаться. Я более или менее стою на ногах (в определенном смысле)»[1489]. Итак, если нежные отношения Моне со второй женой заставили его после ее кончины надолго погрузиться в траур, то Ренуар, испытавший печальное разочарование в браке, переживал только из-за потери денег, а не из-за потери женщины, которая была его спутницей на протяжении 37 лет.