Глава 7 1915–1919

Глава 7

1915–1919

Ренуар в возрасте 74–78 лет. Окончание войны.

Международное признание. Гончарные изделия с Коко.

Жан и Деде

После того как в жизни Ренуара не стало Алины, он продолжил заниматься двумя вещами, которые всегда были для него важнее прочих: создавать картины и общаться с друзьями. 17 ноября 1915 года он пишет своему помощнику-скульптору Гино: «Вот уже три недели я скучаю в одиночестве, никто не приезжает. Я прошу только об одном, чтобы вокруг были люди… Приезжай как можно скорее»[1493]. Хотя он с прежней решительностью продолжал писать, искалеченное тело сильно осложняло ему жизнь. Художнику часто приходилось по нескольку недель кряду лежать в постели – год спустя он жаловался Дюран-Рюэлю: «Что до меня, я в очень, очень плохой форме. У меня масса недугов, которые делают жизнь невыносимой: потеря аппетита, боль в почках, проблемы, с которыми мне не разобраться. Вот уже месяц и неделю не выхожу из комнаты, что совсем невесело»[1494].

О страданиях Ренуара было широко известно, и друзья его живо на них откликались. Так, Моне находил его упорство героическим – в декабре 1916 года он писал Дюран-Рюэлю: «Что до Ренуара, он продолжает меня поражать. Вроде как он очень болен, а потом вдруг доходят слухи, будто, несмотря ни на что, он упорно работает и продвигается вперед. Это вызывает восхищение»[1495]. Что же до Андре, тот опасался за своего друга, который, по его мнению, мог в любой момент умереть; в том же месяце он пишет их общему агенту: «…жестоко было бы волновать несчастного, когда его дни сочтены»[1496]. Через год Андре делится своими тревогами с Полем Дюран-Рюэлем: «Ренуар продолжает писать великолепные работы, но я вижу, что он все больше и больше слабеет. Он уже жаждет смерти как избавления, а это дурной знак, особенно для него, ведь раньше он строил такие планы, будто у него еще сорок лет впереди»[1497]. Этот неожиданный пессимизм тревожил Андре, потому что раньше Ренуар всегда был оптимистом. Он и сам ощущал, что, несмотря на все попытки не терять бодрости духа, иногда впадает в отчаяние. Так, следующей весной он пишет Дюран-Рюэлю: «Сейчас меня мучит ревматизм в левой стопе, я провожу страшно тяжелые бессонные ночи. В постели жарко, и это причиняет мне такие мучения, что приходится среди ночи вставать. Пока все, что было сделано [в смысле лечения стопы], оказалось бессмысленным. Надеюсь, что это не затянется так же, как и война»[1498].