– Вы как художник как все воспринимаете? Мы здесь вообще ничего не понимаем.

– Развал абсолютно полный. Все разрушено. Ничего не создано. Ну когда-нибудь надо начинать что-то создавать. Разрушать можно и дальше, дальше, дальше… Разрушать не строить – это давно известно. Все разрушено: разрушены идеалы, нравственность, экономика, политика, а созидательной идеи нет. А дальше-то что делать? Поэтому самое страшное – это отсутствие веры и надежды. Надежды никакой нет.

– Но надежда-то у кого-то есть…

– Надежда есть у отдельных частей. Что наконец придет товарищ, все закроет и начнется все сначала. Самые страшные люди на этой встрече были для меня – это мальчики, человек 20, откормленные, хорошо побритые, с прекрасными прическами, в черных гимнастерках, заправленных в черные бриджи и в черные начищенные сапоги. Это «Память». У них был командир, седой, лет 50, холеный, тоже откормленный, он давал интервью… портупеи, черные рубашки… Вот эти мальчики ни на секунду не остановятся. Если им скажут стрелять, они будут стрелять.

– Но их немного…

– Вы знаете, это как про Германию говорили в свое время – их немного, ничего не будет, все будет хорошо… Это очень страшно.

– Я правильно понимаю, что вы понимаете ситуацию как развивающуюся в сторону диктатуры?

– Она возможна, но уже в обстановке абсолютной анархии. Нет, то, что сейчас происходит, невозможно объяснить. Дело не в моем возрасте. Я достаточно вольнодумен был всю жизнь. Меня ужасает более всего полное отсутствие перспективы. Я некоторых из этих людей знаю. Полное отсутствие власти. Вы ничего не можете сделать – власти нет. Но так называемого рынка тоже нет. Капитализма нет. Социализма нет. Ничего нет. Есть… знаете, такое: «Стой и не чирикай, а то сам туда попадешь». Это очень страшное дело. Меня ужасает в этом то, что тысячи людей знают – так жить нельзя. Мой друг Слава Говорухин сделал картину «Так жить нельзя». Но никто не сказал, как жить можно. Когда вы едете по Москве и видите «Night shop» киосочек, а на Пушкинской площади висит «Кока-кола», которую вы нигде не купите, а рядом «Макдональдс», в который стоит очередь. Когда вы едете по улицам, где нет уже русских слов… Мы все в шопе. В последнем интервью меня спросили, что вы можете поставить. Я сказал, что могу поставить эксцентрическую комедию «Русский бизнесмен», потому что в самой фразе «русский бизнесмен» есть что-то… Русский бизнес – это украли ящик водки, продали, купили ящик водки. Русский бизнесмен – это какой-то кошмар.