Она была умна, жестка, полностью сознавала свои исключительные способности, знала чувство ответственности, не женское только, но общечеловеческое, и, зная свои силы, опиралась на свое физическое здоровье, энергию и женское очарование. Она умела быть с людьми, жить с людьми, находить людей и ладить с ними. Она, несомненно, была одной из исключительных женщин своего времени, оказавшегося беспощадным и безжалостным и к ней, и к ее поколению вообще[534].

Этот человеческий тип был Нине очень близок.

В 1918 году двадцатишестилетняя Мария Бенкендорф встретила в Петрограде тридцатилетнего Роберта Гамильтона Брюса Локкарта, своего знакомого еще по Лондону, который фактически исполнял обязанности английского поверенного в России, и стала его любовницей. Когда его усилия по предотвращению Брестского мира не увенчались успехом, Локкарт организовал так называемый “заговор послов” с целью свержения большевистского правительства. Заговор раскрыли, Локкарта арестовали, а затем выслали в Англию; Мура отделалась неделей, проведенной в ВЧК, – по тем временам сущий пустяк.

Год спустя графиня Бенкендорф предложила “Всемирной литературе” свои услуги в качестве переводчика. На русский язык она переводить, конечно, не могла – но на французский с русского впоследствии переводила. В конце концов она оказалась у Горького на Кронверкской: сначала в качестве его секретаря, потом – любовницы, затем фактической спутницы жизни. Секретарь со знанием иностранных языков был Горькому необходим: это было единственное, чего он совершенно не знал (как и практически все остальные писатели “Знания”: реалистам учить чужие наречия отчего-то не полагалось; может быть, из-за веры в то, что все на свете переводимо). Однако же петроградская ВЧК продолжала доставлять Муре неудобства – был случай, когда в ее комнате в горьковской квартире чекисты устроили обыск; возможно, это было одним из последствий вражды Горького с Зиновьевым. В конце 1920 года Мария Игнатьевна попыталась нелегально перейти границу с Эстонией, где оставались ее дети, и была арестована, но благодаря хлопотам Горького ее отпустили и выдали ей заграничный паспорт. В Эстонии ее вновь арестовали – по доносу родственников покойного мужа – уже как советскую шпионку. Впоследствии историки спецслужб подозревали “железную женщину” в работе на самые разные разведки; прямых улик, подтверждающих или опровергающих это, насколько известно, нет. Чтобы избежать высылки в Россию, Мура вышла замуж за барона Николая Будберга, “бездельника, шалопая и совершенно свободного молодого человека”, которого вскоре оставила и отправилась к Горькому в Герингсфорс. Но Ходасевич и Берберова, приехавшие туда летом 1922-го, Муры не застали: она ездила к детям в Эстонию.