Вне поисков цветов зла ум его ленив. В оценке людей и явлений жизни – беззаботен, тороплив, и часто беззаботность граничит у него с обывательским невежеством[615].

Эта несправедливая, пристрастная характеристика человека, перед которым Горький еще недавно преклонялся, тем не менее основана на знании и понимании некоторых действительно уязвимых особенностей личности Ходасевича. Очень похоже писал о Ходасевиче Андрей Белый, чья обида и злость тоже родились из перекипевшей “конкретной любви”. Любовь самого Ходасевича к Белому при этом оставалась неизменной; в каком-то смысле, несмотря на злые слова, которые приходилось ему позднее говорить и писать, сохранялось у него и теплое чувство к Горькому.

Постепенно прерывается и эпистолярное общение со знакомыми в России. Да и становится их все меньше. В 1925 году умер Гершензон; в том же году пришел ложный слух о смерти Бориса Садовского. В 1925–1926 годах Ходасевич еще обменялся несколькими письмами с Борисом Диатроптовым, с Идой Наппельбаум и ее мужем Михаилом Фроманом, наконец, с Анной Ивановной, по-прежнему безденежной, больной и несчастной. 24 апреля 1925 года, сразу же по прибытии в Париж, он пишет ей: “Милая Анюта, меня угнетает твое нездоровье, но я совершенно беспомощен. Сейчас у меня в кармане 25 франков, т. е. меньше 2 ½ червонцев. Мне самому в Париже будет так трудно, что я и не знаю, как буду зарабатывать. Заработков нет никаких ‹…›. Однако буду посылать тебе книги, как обещал. Не думай, Бога ради, что я не хочу тебе помочь”[616]. Все же бывшая жена помнит и о литературных делах мужа, просит присылать стихи, поздравляет Владислава Фелициановича с юбилеем – двадцатилетием первой публикации. Но в следующем году Ходасевич уже не рискует писать Анне Ивановне от своего имени. Три последних письма посланы с чужого адреса и за подписью В. Медведев (“мышь” должна была понять, кто это такой). Третье письмо для пущей конспирации вообще адресовано “Соне” (то есть Софье Бекетовой). Ходасевич по-прежнему, теперь уже под маской, проявляет заботу о бывшей жене, беспокоится о получении Анной Ивановной каких-то причитающихся ему денег “из Союза” (вероятно, старых гонораров), пытается переслать ей подарок (“что-нибудь из обуви” – но оказывается, что “теперь у Вас такие пошлины, что послать невозможно”[617]). О “Вашем бывшем муже” В. Медведев пишет в третьем лице – и настойчиво дает понять не всегда понятливой Анне Ивановне: “По-моему, Вам не стоит к нему ни с чем обращаться. Это, извините за откровенность, тип отпетый. Если что нужно, пишите мне”[618].