Что касается того, кем ты приводишься Саше (видимо, Абрамов в своих письмах постоянно задавал Нине один и тот же очень непростой для себя вопрос, а раз задавал, значит, всё же были сомнения. –
Судя по твоему письму, ты взываешь меня прекратить переписку с тобой, но мне хотелось бы уточнить: искренне ли ты хочешь встречи с сыном и что ответишь сыну, если спросит о родном отце?»
И далее в письме, словно и не было накала в его первых строках:
«Я не знаю, правильно ли поняла твой вопрос, как и прежде: работа, воспитание детей, много у меня общественных нагрузок (профсоюзные, в родительском комитете школы, заседатель постоянной сессии Верховного суда Коми АССР), так что для моего ума забот достаточно.
С 29/XII по 10/I.60 г. Саша ездил в Кострому на розыгрыш первенства РСФСР среди юношей по хоккею с шайбой. Играли с командами Костромы, Петрозаводска, Архангельска. Юношеская команда Воркуты (от Коми АССР) заняла 31-е место.
Я насилу дождалась его приезда.
Пока всё, будь здоров.
P. S. Напиши, пожалуйста, что ещё написал или пишешь? В Воркуте я приобрела твой роман, а в журнале “Знамя” № 12 за 1959 год читала отзыв Эльяшевича».
Нина стояла на своём, не желая понять Абрамова. Он же настойчиво, не прекращая, в каждом письме просил встречи с Сашей. И при всём этом – в письмах Нины никакой надежды на изменение ситуации.
И тогда зачем в каждом письме рассказы о жизни Саши? Как, например, в этом:
«Здравствуй, Фёдор!
Письмо от тебя получила месяц тому назад, а ответ написать не могла. Всё ещё не пришла в себя от болезни сестры. С 26/I.60 г. по 30/IV Надя была в больнице, за это время были в Москве на консультации. В конечном итоге прооперировали 12/IV в Воркуте, диагноз ни Москвы, ни Воркуты не подтвердился.
Исход болезни – благополучный (врачи говорят: “небывалый случай в медицине”). Сейчас она дома, выздоравливает.
Жизнь – сплошные переживания, и неудивительно, что нервная.