И у Достоевского, и у Абрамова авторское слово не противостоит речи героя, гармонично звучащей в общем контексте.

«При полном реализме найти в человеке человека, – запишет Достоевский. – Меня зовут психологом: неправда, я лишь реалист в высшем смысле, т. е. изображаю все глубины души человеческой»{45}.

Вот оно, изображение всей глубины человеческой души при полном реализме. Кто поспорит, что у Фёдора Абрамова не так?! Бескорыстие Раскольникова в убийстве старухи-процентщицы и отношение Мишки Пряслина к Лизе в «Доме»…

Все главные герои Достоевского и Абрамова абсолютно бескорыстны, потому что ими владеет внутреннее созерцание восприятия действительности. И это бескорыстие не является объективной чертой их характера – они действительно так живут.

И вот тут-то нужно хорошо понимать, что ни Достоевский, ни Абрамов никогда не создавали своих героев из ничего. Они находили их в реальной жизни, поэтому наличие определённых прототипов в произведениях этих двух великих мастеров не случайность, а полная закономерность!

Поразительно, что истина в слове Достоевского и Абрамова проступает даже в тот момент, когда они оба живописуют сны своих героев. Наверное, нет более яркого писателя, чем Достоевский, в произведениях которого описание сна является ключевым моментом в описании события: сны братьев Карамазовых, Раскольникова, князя Мышкина…

И для Фёдора Абрамова сон есть ключевой момент отображения истины. И тут достаточно вспомнить всего лишь сюжет рассказа-миниатюры «На страду с того света», где сквозь описание сна прослеживается восприятие главным героем действительности и своего отношения к определённым обстоятельствам – в данном случае страдной поре сенокоса.

Достоевский – великий мыслитель, и если не прорицатель, то очень тонко чувствовавший время. С ужасом читаешь его пророческие строки из дневника 1886 года:

«Безбожный анархизм близок, и наши дети увидят его. Интернационал распорядился, чтобы европейская революция началась в России, и начинается, ибо у нас нет для неё подходящего отпора ни в управлении, ни в обществе.

Бунт начнётся с атеизма и грабежа всех богатств, начнут низлагать религию, разрушать храмы и превращать их в казармы, стойла… Евреи сгубят Россию и встанут во главе анархии… Предвидится страшная, колоссальная революция, которая изменит лик мира всего. Но для этого потребуется 100 миллионов жертв. Весь мир будет залит кровью».

Абрамовские же предсказания полностью созвучны Достоевскому. Запись из дневника 22 марта 1971 года:

«России, возможно, предстоит снова пройти тот путь, который она прошла с 19 в. до февраля 17-го… И, возможно, она снова должна родить Чаадаева, Герцена… Короче, выпестовать свою интеллигенцию.