Маркиз Коленкур подробно описал и послеобеденный разговор с императором:

– До получения документов, которые идут из Франции, у нас не будет серьезного разговора, господин маркиз, – сказал император Александр входящему в кабинет Коленкуру. Он взял маркиза за руку и посадил его направо от себя. – Вы пользуетесь моим полным доверием. Я слышал, что сначала хотели послать ко мне опытного дипломата графа Антуана Ла-Форе, побывавшего и генеральным консулом в Северо-Американских Соединенных Штатах, и посланником в Берлине, но тому, что император Франции послал в Россию именно вас, я очень порадовался, так что передайте Наполеону благодарность от меня.

– Если бы приехал граф Ла-Форе, то с ним остался бы генерал Савари.

– Нет, Ла-Форе совсем не годится. Я не мог бы с ним видеться вот так. А если бы вместе с ним остался генерал Савари, то это излишняя трудность. У двух лиц дела не могут идти успешно, ибо у каждого из них свой личный опыт и свой интерес. Мои намерения прямодушны, в моей привязанности к императору Наполеону нет задней мысли, я это доказал ему всеми моими поступками. Генерал Савари мог бы вам сказать, что все дела, о которых ему поручалось просить, он находил сделанными заранее. Мы сделали в октябре то, что должны были сделать в декабре. Генерал Савари, вероятно, уведомил императора, что я и Румянцев всегда предупреждали его желания в вопросе войны с Англией. Если бы мы оба не думали, что следует ждать сигнала императора Наполеона, я, может быть, объявил бы ее еще раньше. Что же касается шведов, мы уже приняли меры, как я говорил вам об этом вчера. Император говорил Толстому о Пруссии. Меня это огорчило. Савари, вероятно, скажет вам об этом. Никогда не было и речи о том, чтобы она расплачивалась за турецкие дела. Император Наполеон сам завел в Тильзите разговор о Валахии и Молдавии, равно как и о другой части Турции. Он сам определил свою долю. Благодаря низложению султана Селима он считал себя вполне свободным от обязательств. Верьте, что не было сказано ни одного слова, которое могло бы заставить подумать, что бедная Пруссия должна будет сыграть роль вознаграждения в этой сделке, которую вызвали не столько интересы России, сколько беспорядки в упомянутых провинциях. Генерал Савари мог сказать, насколько подобная сделка не отвечает моим чувствам и что я, действительно, не могу согласиться на дележ остатков владений несчастного короля, про которого император возвестил Европе и Франции, что он возвращает ему владения из уважения ко мне. По законам чести он остается моим союзником до тех пор, пока не будет восстановлен во владении тем, что предоставлено ему мирным договором.