Более того, адмирал Чичагов в письме графу Румянцеву призывал его радоваться заключенному миру с Турцией: «Хотя вы совершенно верно заметили, – писал Чичагов графу Румянцеву, – что неопределенность статьи о наших завоеваниях в Азии может быть истолкована в благоприятном для нас смысле, я постарался, однако же, развить еще более эту мысль, как увидите из официального отношения, которое я имел честь вам препроводить. Я могу прибавить только, что если в каком-либо случае надо устранить канцлера, то именно в этом: в качестве патриота, который любит свое Отечество (потому что много есть на свете всякого рода патриотов), вы должны радоваться заключению этого мира. Он для нас был необходим по тому влиянию на всех, которое он произвел, и потому, может быть, что дает свободу нашим военным действовать с этой стороны».

Чичагов обдумывал свои планы, не считаясь с тем, что армия Наполеона была около Немана, и он с минуты на минуту мог отдать приказ форсировать Неман. И 7 июня 1812 года император Александр упрекнул адмирала Чичагова в том, что он в своих действиях и предложениях опережает ход событий: войны-то между Францией и Россией нет.

Переписка продолжалась и тогда, когда войска Наполеона перешли Неман.

13 июня 1812 года император Александр разрешил адмиралу Чичагову начать свою экспедицию в Далмацию, с согласия Турции и не затрагивая Австрию. Но адмирал Чичагов был крайне самоуверенным и крайне самовлюбленным человеком, ему на месте, казалось, виднее, как поступать. И, сравнивая взгляды императора Александра и поступки адмирала Чичагова, который вроде бы следовал императорским указаниям, приходишь к выводу, что «их взгляды совершенно разошлись между собою», император рассматривал экспедицию Чичагова как военную экспедицию, а в планах Чичагова мысль об экспедиции значительно изменилась: он думал уже не об отражении вторгшегося неприятеля, а о завоевании Константинополя и изгнании турок из Европы.

Покидая Вильну и направляясь в Дриссу, император Александр поручил графу Румянцеву заняться разменом ратификаций по договору с турками. Канцлер Румянцев тут же оповестил адмирала Чичагова. Одновременно с этим он писал императору: «Надо дозволить размен ратификаций, но сохранив за собою некоторую свободу действий в отношении к секретным статьям. В этом случае нужно, чтобы адмирал Чичагов написал визирю, что Ваше Величество, повинуясь желанию сделаться истинным другом Турции, не поколебались немедленно утвердить договор, который, по вашему мнению, вполне установляет уже мирные отношения, и что впоследствии можно войти в переговоры об отдельных секретных статьях, которых число можно еще увеличить, чтобы более укрепить заключенный уже мир».