В том, что через руки Зайцева могли пройти обе редакции стихотворения, нет ничего удивительного. Мандельштам сам мог захотеть исправить текст и заменить отданную рукопись. Также мог не единожды подаваться в ГИХЛ текст его выступления: ведь и списки участников вечера памяти Белого несколько раз проходили утверждение. Впрочем, не исключено, что Зайцев отнес в издательство первую редакцию стихотворения, а вторую сохранил у себя, так сказать, про запас, на случай, если потребуются дальнейшие согласования…

Безусловно, нет и не может быть твердых доказательств того, что в январе — феврале 1934‐го рукопись ранней редакции стихотворения передал в издательство именно Зайцев, а не кто-то другой, но его «причастность» к появлению машинописи в фонде ГИХЛ несомненна. Не вызывает у нас сомнений и то, что «гихловский» список стихотворения «10 января…» самым тесным образом связан с историей несостоявшегося выступления Мандельштама на вечере памяти Андрея Белого.

О. Мандельштам. 10 января 1934 года. Воспоминания. Машинопись из фонда ГИХЛ. 1934 («гихловский» список). РГАЛИ

2.4. «Восьмистишия» как «Воспоминания»: «гихловский» список

2.4. «Восьмистишия» как «Воспоминания»: «гихловский» список

Продолжим рассмотрение «гихловского» списка. Вопреки зафиксированному в изданиях Мандельштама мнению, его содержание не исчерпывается стихотворением «10 января 1934 года», занимающим только два первых листа машинописи. Вслед за ним на листе 3 и листе 4 напечатан — под заглавием «Воспоминания» — цикл из четырех пронумерованных латинскими цифрами стихотворений: I. «Люблю появление ткани…»; II. «О, бабочка, о, мусульманка…»; III. «Когда уничтожив набросок…»; IV. «Скажи мне, чертежник пустыни…».

Эти четыре стихотворения вместе с еще семью в 1935 году были занесены Н. Я. Мандельштам в так называемый ватиканский список под общим заглавием «Восьмистишия». «Ватиканский список» и его машинописные производные легли в основу всех современных публикаций 11 восьмистиший, начиная с первой полной публикации С. В. Василенко и Ю. Л. Фрейдина[1763].

«<…> „Восьмистишия“ <…> представляют собой не цикл в буквальном смысле слова, а подборку. <…> В этой искусственной подборке порядок не хронологический, и окончательно он еще установлен не был», — считала Н. Я. Мандельштам, предлагая при определении порядка следования стихотворений «идти от семантики»[1764]. В «Полном собрании стихотворений» и «Сочинениях» они печатаются «в последовательности, обоснованной И. М. Семенко[1765] и согласованной с Н. Я. Мандельштам»[1766], интересующие нас восьмистишия идут здесь под номерами 2, 3, 6, 9[1767].