Хранящаяся в РГАЛИ машинопись четырех восьмистиший-воспоминаний издавна была известна и доступна специалистам. Однако почему-то и в «Полном собрании стихотворений», и в «Сочинениях» Мандельштама ошибочно указано, что эта машинопись поступила «в редакцию „Красной нови“»…[1768] Таким образом, один документ (машинопись из фонда ГИХЛ) стал восприниматься как два, причем никак между собой не связанных и даже лежащих в фондах двух разных учреждений. Откуда взялся фантом «Красной нови», непонятно. Чтобы его развеять окончательно, повторим еще раз: и стихотворение «10 января 1934 года», посвященное «Памяти Б. Н. Бугаева (Андрея Белого)», и четыре восьмистишия, объединенные в цикл «Воспоминания», напечатаны на четырех листах одной и той же машинописи, хранящейся именно в фонде Государственного издательства художественной литературы.

Длительное коллективное заблуждение имело свои последствия. Так, в частности, заглавие «Воспоминания», объединившее «гихловские» восьмистишия, было воспринято как опечатка[1769], не заслуживающая внимания. Однако если признать, что стихотворение «10 января 1934 года» поступило в ГИХЛ в связи с предстоящим вечером памяти Андрея Белого, то, несомненно, в этой же связи были переданы туда и восьмистишия. В таком случае заглавие «Воспоминания» — не опечатка, а, напротив, четкая авторская формулировка идеи цикла и одновременно обоснование для включения его в программу вечера. А это, в свою очередь, означает, что связь восьмистиший-воспоминаний со стихами о Белом гораздо более серьезна, чем предполагалось ранее. Кстати, о том, что в феврале 1934‐го Мандельштам «прибавил к восьмистишиям 8 строчек, отделившихся от стихов Белому», писала Н. Я. Мандельштам, имея в виду восьмистишие № 5 («Преодолев затверженность природы…»)[1770]. Несомненно, что от стихов о Белом или — шире — от мыслей о Белом откололось и четыре «гихловских» восьмистишия-воспоминания, но только произошло это чуть раньше — в январе. Иначе, как нам кажется, трудно объяснить, почему Мандельштам решил прочитать эти стихи на посвященном Белому вечере и почему дал им такое заглавие. Возможно, в заглавии «Воспоминания» содержится отсылка к тем разговорам, которые происходили у Белого и Мандельштама в Коктебеле летом 1933 года…

Датировка стихотворений также традиционно базируется на указаниях Н. Я. Мандельштам, отмечавшей, что в подборку «вошли ряд восьмистиший, написанных в ноябре 33 года, одно восьмистишие, отколовшееся от стихов на смерть Андрея Белого, и одно — остаток от „Ламарка“». Она вспоминала, что «Мандельштам никак не хотел собрать и записать восьмистишия. <…> Первая запись восьмистиший все же состоялась в январе 34 года»[1771]. Среди записанных в январе ею отмечены шесть стихотворений, в том числе все четыре из «гихловского списка»[1772].