Дежурная недовольно бурчала, «время закрывать, а их угораздило прохлаждаться».

— Мы скоро, мать, — заверил ее Борис.

Как только он с Людмилой отстал, Евгения гневно заявила:

— Одно из двух. Или мы всегда будем с ними, или вообще ничего не будет.

Вячеслав в замешательстве развел руками.

— Ничего неожиданного нет, — вспылила Евгения. — Ты неправильно понял меня. Возможно, в этом и моя вина. Не скрою, я вполне могла дать тебе повод на что-то надеяться.

— Я и надеюсь, — подтвердил он.

Ее поразила безыскусность его признания. «Надо бы помягче с ним», — прониклась она внезапной жалостью.

— Неужели ты не видишь, я не та, что ты думаешь. Я обыкновенная. Ты понимаешь, обык-но-вен-ная, — по слогам выговорила Евгения. — Без всяких фокусов, как у тебя. И если хочешь знать, во мне никогда ничто не пробудится. Я останусь такой какая есть.

Вячеслав подавленно молчал. На асфальте исчезали светлые пятна гаснущих окон. Здравница погружалась в сон. Длинная пауза тяготила Евгению.

— Мне пора.

— И тем не менее, — жестом удержал ее Вячеслав, — не так все безнадежно.

— Ты пытаешься что-то изменить?

— Да! И ты не в силах помешать.

— Мм, — застонала Евгения. — Ты смешон Слава. Ты, кто намного старше меня, выглядишь шутом — и только. Брось, пока не поздно. Таких обходит удача.

— А вдруг?

— Мне ни к чему, — холодно отмежевалась Евгения.