— Вздор! — Вячеслав нервным движением ослабил галстук. — Ты не веришь себе так же, как не веришь и мне. А меж тем не пройдет и двух дней, как я постучу тебе в окно и поманю за собой. Ты не увидишь меня, но поймешь, что это я. — Голос его дрогнул, и было заметно, как он волнуется, подбирая слова. — Ты пойдешь следом, и вымершая набережная проляжет перед тобой в серебряном бисере выпавшего града. Твое сердце тронет грусть, — завтра уезжать — и ты прощаешься с морем. Но только на мгновение. Потому что призрачная пелена печали исчезнет из твоих глаз. Ты увидишь…

— Потрясающе, — пренебрежительно перебила Евгения.

Они молча поднимались по ступенькам. На лестничной площадке своего этажа Евгения задержалась, сказала с притворным сожалением:

— Напрасно сообщил о готовящемся сюрпризе. Изнывай теперь… Я забыла, сколько суток?

Когда стихли скрадываемые ковровой дорожкой шаги Вячеслава, она посмотрела в окно. Статуя купальщицы была залита светом.

— Видишь, как получается, — не столько к ней сколько к себе, обратилась Евгения. — Чуть не отбила у тебя жениха. На послезавтра, точнее уже на завтра он предсказал чудо. Но этого не будет. Каждый должен оставаться таким, каким ему суждено быть. Отныне мы с тобой подруги. Две бесчувственные, непробиваемые подруги…

6

…Лягушонок широко улыбался, сидя на распластанных, похожих на ласты ногах. Перепончатые лапки, будто посох, сжимали тростинку, увенчанную скорлупой моллюска. Краска отслоилась, и под ней проступил темный панцирь раковины.

В день, предшествующий отъезду, Евгения так же вертела сувенир в руках, раздумывая, брать или не брать его с собой…

Сомнения подогревал неприятный разговор с Людмилой. Землячка приходила выяснить, где устроить проводы. Решили — у Евгении. Утром уехала соседка, и в палате она осталась одна. Стали считать, сколько потребуется стульев, — Евгения могла обеспечить лишь двумя.

— Проблема, — хмыкнула Людмила. — Прямо сокращай кого-нибудь. Слушай, а Славик будет? — Сгорбив спину, она прошлась, копируя походку Вячеслава. — С таким доходягой где угодно заскучаешь.

— Я, кажется, не высказываюсь, скучно мне или весело в присутствии Бориса, — сухо заметила Евгения.

— Сравнила.

Евгения не на шутку рассердилась. «Назло всем приглашу. Чересчур нос задираете.»

В сердцах задвинула чемодан под кровать.

— Последний дурак знает, что есть несравнимые вещи.

Побагровев, Людмила выскочила. Евгения укорила себя за несдержанность. Но и молчать, когда мелят…

«Смеяться только можете. Как же, на вас не похож. А кто вы такие, позвольте спросить?.. — И сами собой опустились руки. — И я ведь смеялась, — призналась она. — Потому что меня устраивало даже малое. Он же отнесся ко всему совсем иначе. И для меня он стал шутом. Суди после этого Люду, когда сама не отличаюсь от нее».