9

…В раскрытое окно лился июльский зной. Горячий ветер шелестел листвой, развевал занавеси на окнах. Солнце заглянуло и в эту комнату, золотистым пятнышком прошлось по полу, юркнуло в сервант.

Евгения закрыла тетрадь. «А он ничего не знал. Не знал, что в моей памяти так и остался навсегда лицом к морю».

Она вспомнила, как терзалась дорогой, правильно или нет поступила, избежав встречи с Вячеславом. Но порог дома переступила другой… И то, что произошло там, на юге, потеряло свою значимость, растворилось среди скучных обыденных хлопот.

И в то же время она не забывала его. Нередко ловила себя на мысли, что у нее было не просто курортное приключение, и человек, с которым она не была близка по общепринятым понятиям, оставался для нее близким.

Но виделся он ей не в прямом представлении, а странно присутствовал в происходящем вокруг… Иногда ей казалось, что она видит его в смехе детей, задумчивости взрослых; просто чувствовала сделав, неожиданно приятное кому-либо из знакомых или совершенно чужим людям.

Евгения поражалась странным, не свойственным ее натуре проявлениям, как бы невзначай думала о Вячеславе, и, вмиг озарившись радостью, боязливо оглядывалась, ожидая чего-то плохого.

Никакие беды и несчастья, конечно, не сваливались ей на голову, но состояние недоверчивости и подозрительности долго не покидало ее. Евгения не могла понять, что с ней происходит, расценивала все как прихоть и ненужную фантазию.

Мир она не делила на добрый и злой. И уже тем более он не казался ей спящим и лживым… Он представал перед ней в ином измерении, где есть умные и глупые. И всякая чепуха, по ее твердому убеждению, могла занимать только глупых, а не умных. Умному можно поиграть в глупца, побыть в роли такового. И баста. Впредь будь самим собой, чтобы не доиграться…

Но письмо… У нее было ощущение, будто она только что прибежала, оставив на берегу моря Вячеслава. Время не являлось тому помехой. Наоборот, она гораздо четче видела происшедшее тогда…

Против обыкновения Вячеслав не сутулился, стоял резко выпрямившись… Куда он смотрел? На солнце, воду или на ту, едва различимую условную границу, где море соединяется с небом. Почему он так и не почувствовал ее присутствия и не обернулся? Может, горечь разлуки захватила его, а может, прибрежная рябь воды, отражающая розовый восход? Почему во всем: и в позе Вячеслава и в пустынном море так чувствовалась тревога? Особенно в море. Оно словно кровянело. Кажется, это и заставило Евгению остановиться… О, если бы Вячеслав обернулся.

Но испытывал ли он в ту минуту одиночество?