Ничего удивительного, что первыми заволновались те, кому и было положено заволноваться – Бертраны. Однажды во время прогулки они повстречали русского посланника Бальмена, который им многое поведал. По словам господина Бальмена выходило, что графиня де Монтолон сама бросилась мальчишке на шею, влюбившись в того по уши.
– И в этом нет ничего удивительного, – огорошил собеседников Бальмен. – Ведь мадам де Монтолон несколько беспутна и хочет быть любимой. А это изрядно вредит Лонгвуду. Не секрет, что графиня о многом пробалтывается. А Джексон внимательно все записывает, а потом по два часа беседует с губернатором…
Гофмаршал и его жена похолодели. Быстро распрощавшись с собеседником, генерал Бертран заспешил к Императору. Понимая, что его ждет тяжелый разговор, он, тем не менее, был настроен решительно.
По мере рассказа гофмаршала лицо Наполеона становилось все мрачнее.
– И это все? – спросил он графа Бертрана, когда тот замолчал.
– Все, Ваше Величество…
– Скверная история, генерал. Очень скверная…
Гофмаршал в знак согласия лишь кивнул головой.
– Графиня несдержанна на язычок. Впрочем, как и все женщины. Увлекшись этим, как его…
– Джексоном, – подсказал Бертран.
– …этим Джексоном, она вполне могла рассказать много лишнего, не правда ли?..
– Вполне возможно, сир, – согласился Бертран. – Я всегда говорю своей супруге, что…
– Сейчас речь не о госпоже Бертран, – перебил гофмаршала Наполеон. – Это очень серьезно, генерал. Чрезвычайно серьезно! Спасибо, mon cher. Я лично займусь этим делом…
В тот же вечер Хозяин беседует с Альбиной. Хотя теперь перед ним уже сидела не Альбина. Альбина умерла. Она умерла в тот самый миг, когда генерал Бертран сообщил Бонапарту неприятное известие. Перед ним теперь сидела всего лишь неверная жена его подчиненного – не больше и не меньше. Наполеон умел владеть своими чувствами, и уж тем более –
Разговаривать с графиней не хотелось, она была сейчас ему противна. И эти ненужные слезы, которые он терпеть не мог!
– Мадам де Монтолон, ваши встречи с…