– Хорошо, – утешил без пяти минут вдову Людовик XVIII. – Так и быть, я закажу мессу за упокой души вашего мужа…

На этом издевательство не закончилась: безутешной вдове пришлось заплатить двум десяткам солдат расстрельной команды по три франка каждому.

Генералу Лабедуайеру было 29 лет…

В ответ на террор роялистов начались народные волнения. Люди выходили на улицы и требовали возвращения Наполеона!

Однако со стороны властей началась своего рода «охота на ведьм», во главе которой оказался герцог Беррийский[214], устроивший настоящую охоту за французскими маршалами, служившими при Наполеоне. Кандидатов для казни набралось не менее десятка человек, но герцог решил казнить лишь одного – маршала Брюна. Протеже Дантона, Брюн был ярым бонапартистом. Маршал с 1804 года[215], он поддержал Бонапарта в период «Ста дней». Тело убитого военачальника роялисты приказали сбросить в Рону…

В Тулузе был расстрелян генерал Рамель. После казни его тело роялисты изрубили саблями на куски… В Ниме расстреляли генерала Лагарда; в Узе – еще два десятка бонапартистов…

Так что причин вспоминать Бонапарта добрым словом у французов имелось больше чем достаточно…

* * *

К сожалению, сам Наполеон об этом ничего не знал. Жесточайшая цензура, установленная на острове губернатором, не позволяла Пленнику получать свежую информацию. Газеты, журналы и книги, доставляемые в Лонгвуд, тщательно сортировались. Цель Хадсона Лоу заключалась в одном – максимально изолировать Пленника от происходящего в мире, особенно связанного с изменениями в самой Франции и в Европе. Смерти подобно для местной администрации было бы проникновение на остров Святой Елены секретной информации, в том числе – связанной с наличием секретной переписки. Максимальная изоляция Пленника – вот на что была направлена вся деятельность местного губернатора и его окружения. Именно этого требовали из Лондона. А главным исполнителем всех инструкций должен был стать именно Хадсон Лоу – британская длань на острове, а попросту – тюремщик, этакий Главный Смотритель.

Бонапарт это прекрасно осознавал, а потому сопротивлялся как мог. Не сразу, но достаточно быстро он понял, как может своим поведением раз за разом указывать болванчику-губернатору то место, которого тот достоин, тем более что на фоне сосланного сюда Пленника это место было просто ничтожно. Исходя из этого, даже на Святой Елене Наполеон организовал своего рода Императорский прием по усмотрению.

С появлением на острове сосланного Императора Святая Елена, к вящему неудовольствию англичан, постепенно превращалась в некое место паломничества. К затерянному в океане клочку суши раз за разом тянулись проходившие мимо корабли. Официально суда бросали якоря в бухте Джеймстауна для пополнения запасов воды и продовольствия, а также для устранения различных поломок, возникавших во время плавания. Но в душе каждого капитана теплилась одна-единственная надежда – повидать Наполеона. Встреча с Императором делала любого путешественника поистине счастливым! Такое событие переворачивало всю жизнь счастливчика. Так что количество желающих повидать Пленника («хотя бы глазком!») не уменьшалось.