Слова Бонапарта оказались пророческими.

* * *

…Ему снова снилась пани Валевская – в который раз за последние месяц-полтора. Но не в Польше, где зародился их бурный роман, а на острове – их острове, под названием Эльба. Никто (даже он!) не ожидал, что Мари, махнув рукой на все условности, отправится за Императором в его первое изгнание; причем не одна – с Александром, их сыном. И это в тот момент, когда, казалось, от Наполеона отвернулся весь мир и, главное, его супруга Мария-Луиза, мать его Наследника.

Бонапарт очень надеялся, что к нему явится императрица, а приехала «польская жена». Император Франц больше знать не хотел никакого Наполеона, а потому отправил дочь с внуком обратно в Вену. Мало того, Орленок (наследник Бонапарта) получит новое имя – Франсуа-Шарль-Жозеф; из него очень быстро начнут взращивать чопорного австрийца. Дедушка Франц захотел больше: он запретил внуку разговаривать и писать по-французски. Австрийский двор очень быстро отвернулся от вчерашнего благодетеля.

Появление на Эльбе «польской жены» явилось для Наполеона неким чудом: он этого никак не ожидал. Мари придала изгнаннику силы и окрылила надеждой. Результат не замедлил сказаться: скоро Европа вздрогнула от наполеоновских «Ста дней». И если бы сейчас на Святой Елене появилась пани Валевская – о, многое бы изменилось в жизни изгнанного Императора. В любом случае, он не был бы так несчастен…

Возраст, как ни крути, понятие относительное, отсюда и кажущаяся обманчивость. Шестнадцатилетнему подростку двадцатипятилетний юнец кажется чуть ли не пожилым дядей; в глазах же последнего пятидесятилетний человек выглядит чуть ли не питекантропом. И лишь сам «дядя» в свои пятьдесят точно уверен: в его возрасте только все и начинается; главное, приходит мудрость как в повседневной жизни, так и… в любви. Поэтому вряд ли «Монтолонша» лукавила, когда всем кумушкам на острове рассказывала, будто Хозяин в свои «почти пятьдесят» очень даже «еще ничего». Хотя сам Бонапарт старался казаться этаким скромником, которому до прекрасного пола, в общем-то, не было никакого дела, ведь он свое якобы уже отгулял.

На самом деле Наполеон, отличавшийся корсиканским темпераментом и многие годы до ссылки не знавший мук воздержания, находясь на острове, сильно страдал: Наполеону очень не хватало женского общения. Ах, если бы у него была здесь настоящая женщина! Ласковая, нежная, еще не старая и, конечно, преданная. Тогда, возможно, это его последнее изгнание (а в том, что это изгнание для него последнее, он ничуть не сомневался!) показалось бы намного ярче и интереснее…