Кто же был отравителем? Если судить объективно, мотивы для совершения преступления могли быть у каждого, причем как минимум два: алчность и желание скорой развязки, чтоб наконец-то вернуться с острова домой. Другое дело, что злоумышленник, во-первых, должен был находиться при императоре все время пребывания того на острове; и во-вторых, имел возможность тесного с ним общения (отравление было избирательным, направленным только на самого Наполеона, а не на его окружение). В результате из числа подозреваемых исключались генерал Гаспар Гурго, граф Эммануэль де Лас Каз, графиня Альбина де Монтолон, «домоправитель» Франчески Чиприани, скоропостижно скончавшийся в феврале 1818 года. То есть те, которые по тем или иным причинам не присутствовали рядом с Наполеоном со второй половины 1820 года и до самой его кончины.

Тем не менее оставались еще дворецкий Пьеррон, слуги Сен-Дени и Новерра, а также прочие из числа обслуги. Однако лично прислуживал императору только Пьеррон. А вот граф Бертран проживал с семьей вне пределов Лонгвуда, и к нему тоже не может быть никаких претензий.

В конце концов западные исследователи пришли к выводу, что преступником, отравившим Наполеона, с большой долей вероятности мог оказаться самый близкий ему на острове человек – граф де Монтолон. Страстный игрок, прожигатель жизни, генерал-интриган, не нюхавший пороха, – именно такой человек, по мнению разоблачителей, мог стать тайным агентом графа д’Артуа, рвавшегося на французский престол (будущий король Карл X являлся братом престарелого Людовика XVIII). Представитель старинного аристократического рода, Монтолон, к слову, был не так прост: его отчимом являлся граф Семонвиль – приближенный все того же графа д’Артуа. Именно поэтому, считали Уайдер и Форсхувуд, оказавшись на финансовом «крючке» этого Бурбона (будучи на материке, Монтолон сильно проворовался), генерал мог пойти на что угодно, возможно, даже на убийство.

Почему бы не назвать еще одну причину – личную: граф де Монтолон прекрасно знал о связи Бонапарта с его супругой, от которой у Наполеона, как поговаривали, была по крайней мере одна из дочерей Монтолонов – Элен-Наполеона.

По мнению Бена Уайдера и Стена Форсхувуда, мышьяк граф добавлял в вино, подаваемое императору к столу. Что ж, вполне возможно; если уж травить, так удобнее всего именно через бокал вина, как было принято в лучших фамильных традициях Валуа, Борджиа и Медичи. Мышьяк – излюбленный яд средневековых отравителей. Он почти не оставлял следов, из-за чего было трудно уличить злоумышленника. Недаром его называли «наследственным порошком»: посредством мышьяка «ускорилась» кончина не одного богатого родственника, чьи наследники жаждали получить состояние…