Присяжные прервали обсуждение, чтобы перекусить присланными им сэндвичами. Общее ощущение было таково, что они посовещаются еще какое-то время, а затем разойдутся на ночь. Ведь им нужно было проанализировать такой огромный объем материалов следствия, улик, свидетельских показаний.

  И тут словно гром среди ясного неба – в 21:20 вечера присяжные согласовали вердикт. Когда они входили в зал, только председатель Рудольф Треми взглянул на Теда. Он молча протянул семь листков бумаги судье Коварту, который передал их секретарю суда.

  Ширли Льюис зачитала их вслух. Виновен в предъявленном обвинении… виновен в предъявленном обвинении… виновен… виновен… виновен… виновен… виновен… виновен.

  На лице Теда не отобразилось никаких эмоций. Он только слегка приподнял брови и правой рукой потер подбородок. Когда все закончилось, он вздохнул.

Заплакала только его мать.

  Меньше семи часов потребовалось присяжным, чтобы решить судьбу Теда Банди. Всем этим добрым женщинам среднего возраста, благочестивым прихожанам, людям, которые не читали газет, – присяжным, подобранным самим Тедом. Оказалось, что им очень хотелось признать его виновным.

  Тед был для меня потерян. Он был потерян для меня с того момента, когда я взглянула на фотографии убитых девушек и поняла то, что мне уже и так было давно известно и чему я никогда не хотела верить. Не было необходимости оставаться на следующий этап – этап приговора.

Для меня все уже было ясно.

Они собираются убить его. И он всегда это знал.

Глава 47

Глава 47

  Я улетала домой, оставляя Майами в объятиях теплого проливного дождя. В Сент-Луисе я должна была делать пересадку. И там тоже небо бороздили молнии. Перерыва между грозами нам пришлось дожидаться на земле в течение двух часов. Наш самолет был последним, которому разрешили вылет в условиях, когда молнии, казалось, прорезали атмосферу на расстоянии всего пары метров от крыла самолета. Самолет раскачивало и бросало из стороны в сторону, и порой возникало впечатление, что пилот утратил контроль. Мы начинали падать, а потом вдруг все приходило в норму, и полет продолжался. Я была страшно напугана. Я уже поняла, насколько хрупкой может быть наша жизнь.

  И когда мы наконец оставили грозы Среднего Запада позади, я повернулась к соседу, инженеру из компании «Боинг», и спросила, было ли ему страшно.

  – Нет, – ответил он, – я уже был там.

  Это был довольно странный ответ. Он пояснил, что в юности пережил клиническую смерть после того, как они с друзьями в автомобиле врезались в опору линии электропередач.