Сто пятьдесят полицейских и детективов окружил и его пристанище ^На верхнем этаже дома. Сначала они, продолбив отверстия в крыше, по-

пытались выманить Кроули, этого «убийцу полицейских», с помощи слезоточивого газа. За тем на чердаках соседних зданий установили пулеметы, и час с лишним по одному из прекраснейших жилых кварт,ал оь Нью-Йорка 1уляло эхо от звучных хлопков пистолетных выстрелов и громовых «тра-та-та-та» пулеметных очередей. Укрывшись за массивным креслом, Кроули отчаянно отстреливался, ни на мгновение не прекращая огонь с двух рук, а десять тысяч возбужденных зевак наблюдали за этим сражением. Улицы и тротуары Нью-Йорка еще никогда не видели ничего подобного.

Когда Кроули схватили, комиссар полиции Малруни заявил, что этот безжалостный головорез с неизменными двумя пистолетами — одни п: самых опасных преступников во всей истории Нью-Йорка: «Ему убить человека — что плюнуть».

Но каким видел себя сам Кроули-«Два Пистолета»? Пока полиция, не жалея патронов, обстреливала его убежище, он написал письмо, адресованное «тем, кого это касается», причем кровь из его ран оставила на бумаге бурые пятна. И вот что написал Кроули в своем послании: «В моей груди бьется усталое, но доброе сердце — сердце, никому не причинившее зла».

Незадолго до этого Кроули, остановив свое авто на обочине загородной дороги, ведущей из Лонг-Айленда, уши ни л в ней самую настоя шуте оргию со своею подругой. К припаркованной машине подошел офицер полиции и попросил предъявить водительские права.

Не говоря ни слова, Кроули выхватил пистолет и буквально изрешетил полицейского фадом пуль. А когда умирающий упал, бандит выскочил из машины, выхватил из кобуры патрульного его револьвер и выпустил в неподвижное тело еще пару пуль. И вот этот хладнокровный убийца написал: «В моей груди бьется усталое, но доброе сердце — сердце, никому' не причинившее зла».

Кроули приговорили к казни на электрическом стуле. Когда его доставили в отделение смертников тюрьмы Синг-Синг, он заявил: «Думаете, меня осудили за убийства? Нет, я осужден за то, что защищал себя».

Суть этой истории в следующем: Кроули-«Два Пистолета» действительно не признавал за собой никакой вины.

Вы полагаете, что такая позиция необычна для уголовников? Тогда слушайте дальше.

«Я потратил лучшие годы своей жизни, доставляя людям приятные развлечения и помогая им хорошо проводить время, но единственное.

что я получил за .это, — сплошные оскорбления и положение человека, за которым охотятся».

Это слова Аль Капоне. Да-да, именно того самого отъявленного типа, который некогда был официально провозглашен врагом номер один американского общества, — наиболее опасного главаря гангстеров из всех, кто когда-либо терроризировал Чикаго. Аль Капоне не только не признавал за собой никакой вины. Он считал себя настоящим благодетелем общества — благодетелем недооцененным и непонятым²⁵⁵.