Когда я сел, Мария Петровна, глядя на собравшихся поверх моей головы, начала.

– Уважаемые коллеги! Рада приветствовать вас. Как вы знаете, первый пункт (и последний) повестки Учёного совета – решение вопроса о соответствии Ивана Алексеевича Бунина занимаемой им должности.

Она сделала паузу. Коллеги о чём-то зашептались.

– Я думаю, – продолжила она, – ни для кого не секрет, что он каждый день приходит на работу пьяным, более того, пьет на рабочем месте.

– Это не правда! – сказал я, но сорвался на писк и получилось неубедительно.

– Более того, сегодня утром я получила жалобу от студентов четвёртого курса факультета права. Разрешите, зачитаю? – она обратилась к ректору.

Тот безразлично кивнул.

Она достала из папки лист А4 с рукописным текстом, надела очки и стала читать. В зале кто-то хихикнул – из-за очков, конечно.

– 15 числа, примерно в 18.00, после окончания занятий, мы стояли во дворе и курили. Неожиданно появился Иван Алексеевич. Он был пьян и нетвёрдо стоял на ногах. Он направился прямо к нам и потребовал, чтобы мы немедленно «сбегали», как он выразился, в магазин и купили ему пива. Мы отказались. Тогда он сказал, что мы об этом пожалеем. Обращаемся к вам в связи с тем, что боимся, как бы у нас не возникли из-за этого инцидента проблемы со сдачей экзамена по этике.

Сказать, что я покраснел – ничего не сказать. Я просто вскипел и облился потом. Но это, увы, было только на начало.

Мария Петровна отложила лист, и достала другой.

– Есть и другая жалоба, от уборщицы. Позвольте?

Ректор кивнул. Я подумал, что ничего страшного. Ну наверно раскидываю окурки на улице. Это пустяки.

– «Прашу обратить вниманее на вашега учитэля етики. Он регулярна занимаица ананизьмом в мушском туалети». Орфография сохранена, – и Мария Петровна со значением посмотрела в зал.

Вообще у роботов проблемы с чувством юмора. Точнее, его у них вообще нет. Зря она, конечно, сохранила орфографию, потому что весь зал дружно расхохотался. Я видел, что некоторые мои коллеги даже плачут и вытирают глаза платками. Только мне было до смеха, я хотел умереть на месте, лишь бы это прекратилось. Ну и Марии Петровне тоже не было смешно.

– Коллеги… Я не понимаю, чего здесь смешного… По-моему, это просто трагедия.

– Да-да, вы правы, – Егор Мотельевич поднялся. – Коллеги, прошу тишины.

– Я могу продолжать? – спросила его Мария Петровна.

– Да, пожалуйста. А разве есть ещё что-то?

– Есть-есть, – покивала она головой.