— Ну, просто, чтобы нас стало двое. Я плюс она.

Вот это была новость! Сразу и не сообразишь, как реагировать на подобные признания, сделанные пятнадцатилетним юнцом. Я принялся ожесточенно чесать подбородок, давая себе время подумать над ответом.

Чесалась у меня трехнедельная щетина. Не щетина даже, а самая настоящая борода. Нет, я вовсе не решил сменить свой имидж, перестав вдруг бриться… просто не до себя мне нынче было. Наверное, это нервишки.

— Так ты, получается, не то искал? — весело спросил я. — Жениться надо было, дружок, зачем зря мучиться-то!

— Я знал, что ты не поймешь, — огорчился он.

— А что тут понимать? Как мужчина мужчине, открою тебе секрет — обзавестись собственной женщиной можно и другими способами, совсем необязательно жениться. Но причем здесь сестра? И чего ты в таком случае на мать-то свою так взъелся?

Мальчик соизволил повернуть голову в мою сторону. Мальчик ничуть не был смущен.

— Самой лучшей женой может быть только родная сестра, — объяснил он мне с терпеливым спокойствием. — Почему вы, взрослые, стыдитесь согласиться с этим? Неужели дело только в генетике? Я знаю, вы все боитесь, что в результате таких браков рождаются больные дети и все такое, но ведь генетическая проблема легко решается…

— Что ты мелешь?! — сорвался я. — Совсем сбрендил?

Я не рассердился, я встревожился. Можно было бы подумать, что парень шутит, если бы не знать точно — он не шутит никогда. И чем больше его высказывания похожи на розыгрыш, тем серьезнее их истинное значение.

— Надеюсь, ты не имел в виду мою дочь? — постарался я улыбнуться, взяв себя в руки.

Он с легкостью вернул мне улыбку и уткнул палец в раскрытую страницу книги.

— …Опыт показывает нам, — бодро зачитал он, — что те, которые утверждают, что они околдованы для соития с какой-либо определенной женщиной, с другими женщинами могут производить соитие без всякого затруднения. Ведь если человек не хочет соития, то он его и совершить не может…»

Цитата закончилась.

— Дурак! — сказал я в сердцах.

— А по-моему, очень подходит, — возразил мне юный наглец. — Насчет самой лучшей жены я ведь просто так говорил, теоретически. Не нужна мне никакая жена, честное слово.

«Теоретически»… Все было сделано по правилам — я спросил, он ответил. Однако как толковались его странные слова? И каким, собственно, оказался долгожданный ответ? И кто из нас дурак? Мы жили вместе, но разговаривали, как выяснилось, на разных языках…

Итак, мы жили вместе — трудно в такое поверить. Парень остался у меня (вернее, у нас), и это было его решением, его выбором. Он не позвонил своей матери, чтобы сообщить: мол, я жив-здоров и у меня все о'кей. Чем там еще выжимают слезу в красивых фильмах? «Не волнуйся, мама, не ищи меня и прости, если сможешь, я выпорхнул из твоей клетки…» Он не позвонил ей НИ РАЗУ. Словно забыл, что существует на свете женщина, давшая ему жизнь, что есть у него бабушка и брат, словно стер из памяти этих людей, с которыми промучался столько лет. А я… Я — тем более не пытался связаться со своей бывшей сокурсницей! Наверное, это было жестоко, но ведь я прекрасно понимал, что последовало бы затем… (Она звонила мне сама — ничего, конечно, не подозревая, просто чтобы спросить, не намерен ли я хоть чем-то посодействовать ей в поисках пропавшего сына. Голос в телефонной трубке был мертв, если можно так сказать о голосе. Использовав остатки жизненных сил, она даже приехала ко мне в гости и выплеснула все, что думает о тварях мужского пола, населяющих эту проклятую Богом землю, и было большой удачей, что я поселил мальчика у своих родителей — на первое время, во избежание как раз таких вот сюрпризов, — и жены моей, к счастью тоже не было дома, иначе неизвестно, чем бы закончилась эта встреча. Встреча мертвых и живых…)