Дойдя до половины, Скворец уловил еле слышное потрескивание. Под ногами, особенно вдоль стен, лежало немало мусора - не до конца прибранный после строительства песок, кусочки цемента, осыпавшаяся штукатурка. Недолго думая, майор наклонился, сгреб ладонью несколько камешков и веером запустил перед собой... И еле успел заслониться от россыпи ослепительно-голубых искр, с грозным треском обдавших незадачливого экспериментатора. Мощнейший искрун перегородил проход наверх, почти незаметный в отсутствие колебаний воздуха - именно незначительный ветерок, несущий мельчайшие частицы пыли, обычно заставляет эту аномалию обнаруживать себя.

Вернувшись, майор прошел к другому выходу. Эта попытка оказалась менее удачной, чем первая - дверь к лестнице заклинило настолько, что ее никак не удавалось открыть. Ругнувшись, Скворцов пошел назад, за каким-нибудь инструментом - стучать по винту заевшего запора прикладом ему не позволила любовь к своему "семьдесят четвертому", верой и правдой прослужившему хозяину столько лет. И в этот раз любовь к преданному калашу, можно сказать, выручила хозяина: едва майор вошел в просторное центральное помещение, как в тот же миг в него слева, со стороны входного коридора, вплыл архончутка.

Майор инстинктивно вжался спиной в стену и замер, словно аномалия могла его видеть; та, поколебавшись, направилась к центру комнаты. Поняв, что он скоро окажется отрезанным от своих товарищей, Скворцов бочком-бочком, вдоль стены стал пробираться к уходящему направо центральному коридору. Около половины минуты длилось это немое состязание, и человек явно проигрывал - архончутка, проявив неожиданную прыть и целеустремленность, выплыл уже на середину комнаты, а майор все еще не достиг спасительного угла. Тогда он вынужденно пошел на риск: сорвавшись на бег, несколькими прыжками добрался до поворота и, петляя зайцем, помчался по коридору. За спиной с глухими хлопками взвились голубые языки; впрочем, майор их не видел, поскольку не решался оглянуться, однако инстинктивно догадался об их смертельном смысле, и его без того часто бившееся сердце захлебнулось в престиссимо.

Отбежав достаточно далеко, майор обернулся; аномалия покачивалась на том же месте, словно в задумчивом недоумении - куда же подевалась ее добыча? Скворцов остановился и прислонился к стене, переводя дух. Жадно хватая ртом воздух, он ни на секунду не сводил взгляд с грозного архончутки, но тот и не думал преследовать беглеца. Поколебавшись, он поплыл вбок и скрылся из вида; окончательно отдышавшись и подождав еще немного, майор отправился к своим подопечным.