— Через час.

И наступила тишина.

— Спасибо, Матрица! — Но она тоже молчала. — Матрица?

— Да?

— Что можно найти, — под ложечкой у меня засосало, перед глазами завертелись противные цветные искры, появилось предчувствие нехорошего, — найти по Мартину.

— Мартин… — Матрица на миг замолчала. Миллионы маленьких электрончиков срывались с орбит и неслись по своим делам. Закрывались и открывались транзисторы… — По данным службы внешней разведки России, лейтенант Мыльников Мартин Александрович погиб при выполнении…

Противные цветные точки перед глазами вспыхнули яркими и радужными змеями. Дико заболели виски… Я почувствовал, что опять это темное, страшное…

В сознание меня привел Георгий Юрьевич, который принес одежду и какие-то стимуляторы. Очень неодобрительным тоном он сообщил мне, что по своей воле ни за какие коврижки не выпустил бы меня из-под своей опеки, но обстоятельства… Здоровье… Критическое состояние… Компетентные органы…

Его голос сливался в бесконечный гул. Гул походил на жужжание одинокой пчелы в совершенно пустой, выгоревшей сфере человеческого мира, в которой не осталось больше ничего стоящего. Одно только серое и шершавое, как акулий бок, одиночество. Беспросветное и безнадежное, сколько бы лет оно ни длилось. Сто или больше… Не имеет значения.

Осталось только доиграть и выйти к финишу пусть не первым, но хотя бы не последним.

Они лежали на столике, что разделял меня и Шептуна. Неприступные, как если бы они лежали на другой планете, и доступные, стоит только протянуть руку. Я видел их второй раз в жизни. Вещественное воплощение крови и смерти. Алмазные НЕРвы. Я не сомневался в том, что эти маленькие кусочки пластика и кристаллов свели с ума не одного умельца из команды Шептуна. И может быть, еще сведут не один десяток… Болтун был гением.

— Скажите, — Шептун сидел напротив, отстраненно наблюдая за неторопливыми, но автоматически точными манипуляциями своих биотехников, — что такое Матрица?

— Откуда вам известно о Матрице?

— Ну… — Он сделал неопределенный жест рукой в воздухе. — В вашей палате стоит звукозаписывающая аппаратура. Вы общались с неким объектом и получали от него ответы. Вы называли этот объект Матрица.

— Откуда вы знаете, что это был не фантом? Может быть, у меня раздвоение личности? — Я слегка вздрогнул, когда один из техников подобрался щупом к соединениям моих старых НЕРвов, вживленных еще во время работы в МИДе.

— Откуда? Хм… Ну… В некотором роде это, конечно, догадки, но ни один фантом, даже если вы абсолютно сумасшедший, не сможет захватить канал внутренней связи и конвертировать его таким образом, чтобы обеспечить разговор, который состоялся между нами. Никакой фантом не в состоянии вычислить наш с Таманским код связи. Никакой фантом, черт возьми, не может вмешиваться в работу моих устройств! Из всего этого я делаю вывод, что ваша Матрица совсем не выдумка больного воображения, а реальность. — Он дружелюбно улыбнулся. — Так что же такое Матрица?