— А что, будут давить?

— Еще как, — подтвердил я.

Мартин, сидевший молча, поднялся и сказал:

— Поеду-ка я на свою конспиративную хатку, а Коля потом за тобой вернется. Или за вами.

— Езжай, — отмахнулся Шептун, и я опять ревниво подумал, что командует водителем теперь он, а не я.

Подождав, пока Мартин уедет, Шептун кивнул вслед «форду»:

— А парнишка все такой же шустрый. Среди «голубых» попадаются интересные типы.

— Не такой уж он «голубой», — буркнул я. — Ладно, это так, к слову… Так что ты думаешь?

— Ты мне обещаешь, что «Увидевших свет» вот-вот начнут давить, — задумчиво пробормотал Шептун. — Но зачем я буду тебе верить? Не проще ли тебя пристукнуть, например, и отвезти к нашим, чтобы ты им подробно рассказал, что и как… Э-э, стоп, стоп!

На меня смотрел ствол револьвера с насадкой. Я даже не успел вытащить свой «зауэр».

— Перестань дергаться, — велел Шептун и демонстративно убрал пистолет. — Я размышляю вслух. Нас никто не слышит, не волнуйся, и я тебе, как ни странно, даже верю. В истории с НЕРвами ты мне понравился, очень понравился, и я не чувствую в тебе врага. Ты прав, в «Увидевших свет» я имею свою корысть, которая никоим образом с религией не связана. И если все будет так, как ты мне обещаешь, пора делать ноги.

— И как можно скорее. Кстати, покинувший нас Мартин все еще работает на внешнюю разведку. Вернее, подрабатывает. Делай выводы.

— Но есть другой вариант: почему бы не начать с «Края»?

— Потому что здесь Украина. Независимое государство.

— Ой, только не говори мне, что кто-то будет этим обстоятельством сконфужен, — скривился Шеп. — Ладно, теперь уже все равно. Только им будет тяжеловато завалить «Увидевших». Организация еще та.

— Потому и предлагаю тебе немного постучать на них, для начала в Службу Тьюринга. Ты же знаешь слабые места.

— Вот в Тьюринга стучать точно не буду, — воспротивился Шеп. — Особенно если ты имеешь в виду этих двух олухов, которые шастают по Сумам и полагают, что никто про них не знает…

— Не такие уж они олухи, как кажутся, — возразил я. — Они о многом пронюхали, и я им с радостью помогал. Ты же видишь, что тут творится и к чему это все приведет.

— А на эту тему можешь со мной не говорить. Моя собственная шкура меня интересует не в пример больше, нежели судьбы мира. Если бы это все не затрагивало моих личных интересов, я сейчас встал да и ушел бы.

— А зачем, кстати, ты мне звонил в Африку? — вспомнил я.