Однако сомнения не покидали Лакри. Он хотел возглавить свамперов, но не собирался вести вагон выбранной Карбидом дорогой. А предложить другой путь не мог: не был уверен, что справится. Всех денег свамперов едва хватало на аренду клуба. Затевать с этой суммой переустройство мастерской не имело смысла, но где взять недостающие средства, Лакри не представлял. Напоминать же Пэт о ее обещании Рус не хотел.

Как выяснилось, в этом не было необходимости.

— Боже, как все похоже на завод! — Железная дверь ангара протяжно заскрипела, пропуская в мастерскую полненького мужчину в блеклом плаще. — Живые есть?

В левой руке толстяк держал потертый портфель самого что ни на есть старинного вида: кожаный, с большими замками.

Рус погасил сварочный аппарат и холодно посмотрел на гостя:

— Я тебя знаю?

— Nemo omnia potest scire,[10] — пробурчал в ответ толстяк.

Лакри поднял брови:

— Ты чего-то сказал?

— Не обращай внимания.

— Тогда пошел вон отсюда, — окрысился байкер. — Ты мне мешаешь.

— A nullo diligitur, cui neminem diligit.[11]

Рус не хотел драться, но гость начинал его доводить.

— Я…

— Называй меня Таратута. — Толстяк уселся на более-менее чистый табурет, вытер платком шею и сообщил: — Я насчет денег.

— Хочешь сказать, что я тебе должен?

— Пока нет. Но будешь.

— Не понял?

— У тебя вчера был разговор о кредите, — напомнил Таратута. — А сейчас у нас с тобой продолжение этого разговора.