— Ты не думай, приятель, мы полночи другими делами занимались — арабов мочили… А, чтоб меня! Извини, забыл, что ты тоже араб.

И заржал над собственной шуткой.

— Я испанец, — хмуро сообщил Родригес.

— Да вы, европейцы, все на одно лицо.

Женщина вернулась на кровать и устроилась на подушках, приняв весьма соблазнительную позу.

— Лика молодец, — продолжил Бобры. — Из «молотка» шарашила — не всякий мужик так сможет.

— Не думал, что ты кровожадна, — заметил Хосе.

Госпожа Родригес улыбнулась и переменила положение бедер, открывая Митрохе более занимательный пейзаж. Господин Родригес изо всех сил делал вид, что происходящее его ничуть не задевает.

— Как вы считаете, Митроха, карнавал не отменят?

— Из-за чего? — удивился канторщик.

— Так ведь бунт.

— Ну, постреляли, ну и что? — Бобры в очередной раз зевнул. Родригесу, говоря откровенно, давно надоело разглядывать луженую глотку и золотые зубы канторщика, но, будучи человеком воспитанным, а главное, благоразумным, он воздержался от замечаний. — Пойми, Хосе, бунт, он ночью был. И вчера тоже. А карнавал — сегодня. Люди год ждали. Верхолазы тысячи юаней на костюмы потратили. Актеров со всего мира согнали, певички там, танцовщицы, проститутки. Все как положено сделали, вложились конкретно… Так что Мертвому башку снесут, если он хотя бы предложит отменить Бал. Думаешь, почему безы так оперативно действовали и даже нашу помощь приняли? У них приказ был: чтобы к утру о бунте помнили только репортеры.

— А как же безопасность?

— Обеспечат, — махнул рукой Митроха. — А потом, кто рискнет бузить? На карнавале столько народу деньги делает, что отморозков разных, типа террористов, или грохают заранее, или конкретно предупреждают: создадите проблемы — серьезно пожалеете.

— И всегда было тихо? — уточнил Хосе.

— Лет пятнадцать назад фанатики из Фронта Независимости Бургундии бомбу взорвали, — припомнил Бобры. — Так их всем обществом мочили. Мы, стало быть, тута, кого нашли. А Мертвый гонцов по всему миру слал. Нету с тех пор Фронта. Не осталось. — Гыгыкнул. — Пропала Бургундия на хрен.

— Радикально, — задумчиво протянул Родригес.

— А к чему ты этот разговор завел?

— Беспокоюсь, — пожал плечами испанец. — Бунт все-таки.

— Расслабься…