— С тех пор, как госпожа Хинриксен покинула то место, прошло почти два часа. Наручники — все-таки не кандалы. Двумя свободными руками и подручными средствами он вполне мог давно освободиться. Поэтому мы не можем исходить из того, что преступник пребывает в беспомощном состоянии. Кроме этого, не исключено, что в его распоряжении — оружейный арсенал ННА.

— Понятно. Я объясню коллегам.

— Большое спасибо. Я уже выезжаю.

* * *

Когда Айзенберг через полчаса прибыл на опушку леса, там уже стояли два фургона со спецназовцами и карета «скорой помощи», а также несколько гражданских автомобилей. Жужжал генератор. Повсюду сновали оперативники в черной униформе.

Айзенберг заметил среди них Клаузена, когда тот помахал ему рукой. Поскольку он жил на севере Берлина, то опередил своего шефа. Рядом с ним стояли Морани, Мина Хинриксен с перебинтованной рукой, а также командир группы спецназа. Варнхольт и Виссманн попросили у Айзенберга разрешения остаться в офисе. Здесь, на месте, от них пользы было бы немного.

— Какова ситуация? — поинтересовался главный комиссар.

— Мы несколько раз предложили подозреваемому сдаться и выйти из бункера, пока что безрезультатно, — доложил командир.

— Он что-нибудь ответил?

— Пока у нас нет ни одного конкретного подтверждения того, что в бункере кто-то есть.

— Он должен быть там, — вмешалась Хинриксен. — Может быть… Может быть, он совершил самоубийство. Он именно этого хотел. Чтобы я его застрелила.

Морани наморщила лоб, но ничего не сказала.

— Нам проникнуть внутрь? — спросил командир.

— Подождите, я попробую с ним поговорить.

Айзенберг подошел к квадратному отверстию в земле, которое спецназовцы держали в осаде. Над отверстием был подвешен фонарь, освещавший четырехугольное помещение с массивной стальной дверью, которая была открыта.

— Где именно он находится, госпожа Хинриксен?

Командир развернул план бункера. Хинриксен указала на помещение рядом с входом.

— Там он был в последний раз. Я не думаю, что он смог бы выбраться из бункера с бетонным блоком на ноге, но он вполне мог перетащить его за собой в другое помещение.

Айзенберг сел на корточки и согнулся над отверстием. Оттуда в нос ему ударил неприятный запах.

— Господин Кёрнер, с вами говорит главный комиссар Айзенберг. Вы меня слышите?