Поняв, что Павла сейчас лучше не дергать, я просто похлопал его по плечу и уехал. Напоследок все же озвучил дежурную просьбу оставаться на связи.

Возвращался домой уже под вечер. По пути терзался сомнениями: позвонить ли Ане? Наверняка ведь ждет звонка, просила не теряться. Надо бы ее набрать, хоть пару слов из себя извлечь, голос ее услышать, дать послушать свой. Но что я ей скажу? Да, мы неплохо провели время, дошли до интимной близости, друг другу симпатичны. О любви говорить, наверно, рано, но все же…

Нет, не знаю, что ей сказать. Пока не знаю.

Я сделал по дороге пару остановок. Сначала заскочил в книжный магазин, купил пачку бумаги, конверт и две авторучки. Сегодня ночью мне предстоит много писать от руки. Я мог бы заглянуть в местный компьютерный клуб, настучать текст на клавиатуре и распечатать на принтере, но, боюсь, адресаты меня не поймут. Интересно, помнит ли моя рука, как это делается. Ничего длиннее автографов и подписей под контрактами я уже давно не писал.

Далее я остановился возле оружейного магазина. Он еще работал. Покупка револьвера, кобуры и трех упаковок патронов заняла не более пятнадцати минут. Продавец, мускулистый старик в камуфляжной форме, похожий на ветерана какой-то очень давно позабытой локальной войны, заметил, что сегодня у него хороший день — закрыт месячный план. «Еще бы! — подумал я. — Население готовится к обороне».

Провожая у двери, «ветеран» произнес фразу, от которой у меня похолодело в паху:

— Только прошу вас: не шмаляйте белых лебедей.

Фраза знакомая… и явно не отсюда. Или у меня уже паранойя?

Да ну, к черту, плевать!

Я постоял немного на улице. Вдохнул свежий вечерний воздух. Представил, как дышалось бы здесь весной, в самый разгар цветения яблонь и сирени…

Завтра в Крае — День тишины. Запрет на любую предвыборную агитацию, как и у нас (в чем-то мы похожи). Не будет встреч с избирателями во дворах, не будет рекламных роликов и душеспасительных статей в газетах. Думайте сами, дорогие горожане, решайте сами — иметь или не иметь.

Город будто затаился и ждал чего-то.

В субботу утром старший лейтенант Самохвалов как обычно заступил на дежурство. Проверил журнал, принял оборудование, осмотрел помещения участка. В обезьяннике ночевали двое — люмпен с автобазы, пытавшийся поколотить жену (полицию от греха подальше загодя вызвали соседи, опасавшиеся, что все закончится топором в черепе), и автомобилист, вступивший в перепалку с задержавшим его патрульным (мог бы просто отделаться штрафом за пересечение двойной сплошной, но жажда справедливости на время отключила мозги).