– Про нападение на сарай с инструментами он, конечно, наврал? – спросил Водорезов.

– Этот ход придумала Темьянова, чтобы объяснить пропажу лопаты и веревки, а также «легализовать» рану на голове приемного сына.

– Ах да… Ему же прилетело лопатой.

Галуздин деловито кивнул:

– Ждем заключение экспертизы. Если подтвердится, что кровь принадлежит Федору, это уже улика. И, кстати, он сливал бензин из машины Квята, чтобы выжигать на земле символы. Федор, как ребенок, играл в свои игры.

– А Квят грешил на завхоза.

– Теперь известно, что Канторович здесь ни при чем.

– Спасение Безрукова смешало все планы Темьяновой, – предположила Дайнека.

Галуздин подтвердил:

– Он мог начать говорить, и она решилась на крайности.

– Но кто же убил Васильеву? – Татьяна Ивановна беспокойно взглянула на следователя.

Водорезов пожал плечами:

– Действительно, Васильева ни во что не замешана.

– Возможно, вам неизвестно, что во время репетиции Васильева осмелилась угрожать Лукерье Семеновне, заявив, что ей лучше молчать, иначе Темьянова сама затянет петлю на своей шее. Она упомянула Безрукова, намекнув, что тот может заговорить.

– У нее был компромат?

– Был, да еще какой! Во-первых, Васильева имела в виду разговор Безрукова с Артюховой, когда речь шла о Темьяновой. Она хорошо расслышала то, что Артюхова пропустила мимо ушей. Но есть кое-что посерьезнее… – Следователь переложил документ, что-то в нем просмотрел и продолжил: – Как выяснилось, Васильева жила в смежной комнате и регулярно подслушивала разговоры Безрукова с Темьяновой, когда тот приходил в гости. В пылу перепалки она сама в этом призналась.

– Знания приумножают печаль, – вздохнул Водорезов.

– В данном конкретном случае – эта формулировка работает, – отметил Галуздин. – Перед тем как убить Васильеву, Темьянова придумала историю с бесом и летающей женщиной.

Дайнека спросила:

– Зачем?