Одинокие беззащитные женщины, пользующиеся услугами Страйка, были склонны преувеличивать чувственную составляющую расследования. Конечно, время от времени соблазны случались, но Страйк никогда не спал со своими клиентками. Слишком много значило для него агентство; даже окажись Иззи привлекательной девушкой, он и тогда тщательно следил бы за стерильным профессионализмом их взаимодействия, но ее образ был навсегда отравлен ассоциациями с Шарлоттой.

Страйку и самому не терпелось поскорее свернуть разговор: Лорелея в сапфировом шелковом платье, навевающем мысли о ночной сорочке, выглядела просто забойно, да и тарелки уже ждали, но Иззи впилась в него как клещ. После обсуждения всех вопросов Страйк еще пятнадцать минут тщетно пытался отделаться от клиентки, которая громко и со вкусом хохотала над каждой его фразой, в которой ей чудился хотя бы намек на юмор, так что Лорелея вряд ли осталась в неведении относительно половой принадлежности смешливого абонента на другом конце. Но стоило только Страйку разорвать соединение и начать объяснять Лорелее, что его задержала убитая горем клиентка, как с новостями о Джимми Найте позвонил Барклай. И уже сам по себе факт второго телефонного разговора, пусть и более краткого, серьезно усугубил в глазах Лорелеи первую провинность Страйка.

Это был их первый вечер после того, как Лорелея взяла обратно свое любовное признание. И ее манеры обиженного подранка доказывали неприятное предположение: не имеющая искреннего желания продолжать эти неопределенные отношения, Лорелея, будто бы ослабив хватку и отдалившись, надеялась подвести его к мысли о сильной влюбленности. Потратив на телефонные разговоры более тридцати минут, в течение которых ужин медленно скукоживался в духовке, Страйк уже не надеялся на безмятежный вечер и возобновление романа.

Прими Лорелея его искренние извинения, этот вечер мог бы завершиться в постели. Но в половине второго ночи она в конце концов разрыдалась от смеси самобичевания и самооправдания, а Страйк слишком устал и потерял настрой продолжать, отчего, как он опасался, Лорелея утвердилась во мнении, что настрой уже не вернуть никогда.

Пора завязывать, думал Страйк, невыспавшийся и опустошенный, вставая в шесть утра и стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Лорелею. Решив не завтракать, поскольку дверь на кухню теперь заменяли бряцающие подвески в стиле ретро, Страйк прокрался вверх по лестнице к выходу – и тут показалась Лорелея, заспанная, растрепанная, грустная и весьма соблазнительная в коротком кимоно.

– Даже не попрощаешься?