– Да, – сказала Робин, а потом: – Ну… не совсем. Лучше сам прочти. – И она протянула ему свой мобильный.
Нахмурившись, Страйк просмотрел весь диалог между Робин и Мэтью, вплоть до материала из «Ивнинг стэндард».
– Ты согласилась на эту встречу?
– Пришлось. Не потому ли поблизости опять нарисовался Митч Паттерсон? Если Мэтью подольет масла в огонь, а он на это вполне способен… Пресса и так взбудоражена тем, что вы с…
– О нас с Шарлоттой забудь, – оборвал он. – Она вынудила меня провести с ней двадцать минут. А он обманом пытается вынудить тебя…
– Знаю, – сказала Робин, – но мне так или иначе придется с ним переговорить. На Олбери-стрит остались почти все мои вещи. У нас с ним до сих пор общий счет в банке.
– Хочешь, я пойду с тобой?
Тронутая его предложением, Робин сказала:
– Спасибо, но это вряд ли поможет делу.
– Тогда позвони мне потом, ладно? Дай знать, как и что.
– Непременно, – пообещала она.
И, в одиночку направляясь к лифтам, даже не замечала, кто идет ей навстречу, пока не услышала:
– Бобби?
Робин обернулась. Перед ней стояла Флик Пэрдью, которая возвращалась из туалета, сопровождаемая женщиной в полицейской форме. Подобно Кинваре, Флик смыла слезами весь свой макияж. В белой рубашке, надетой – очевидно, по настоянию родителей – вместо футболки с надписью «Хезболла», она как-то съежилась и стала меньше ростом.
– Робин. Как дела, Флик?
Казалось, Флик борется со своими мыслями, слишком чудовищными, чтобы высказывать их вслух.
– Надеюсь, ты сотрудничаешь со следствием, – сказала Робин. – Главное – ничего не скрывай, хорошо?
Ей почудилось едва заметное отрицательное покачивание головой – знак инстинктивной непокорности, последних тлеющих углей верности, даже в этом бедственном положении.
– Говори только правду, – шепнула Робин. – Следующей он убил бы тебя, Флик. Ты слишком много знаешь.