— Так точно, сэр. — Бен попытался скромно улыбнуться, решив, что Джепсон пытается его подбодрить.

Суперинтендант подозрительно посмотрел на него. Он любил, чтобы его подчиненные смеялись, но только тогда, когда он действительно шутил.

— Полагаю, вы думаете, что нет никаких видимых причин, чтобы у нас не было добреньких полицейских, Купер? — поинтересовался он. — Абсолютно никаких?

— Ну что вы, сэр! Может быть, просто не в чине сержанта?

— А кто хочет быть этим чертовым сержантом? Собачья работа, поверьте моему слову.

Оба замолчали, прислушиваясь к эху этой лжи, которое отражалось от пластиковых стен. Джепсон побарабанил пальцами по столу и уставился на Бена. Он смотрел на него до тех пор, пока тот не почувствовал, что вынужден снова заговорить.

— В любом случае, сэр, меня это не очень волнует. Я совсем не расстроился или что-то в этом роде, — заверил он начальника.

— Врете! Если б я был на вашем месте, Купер, я бы разозлился на весь мир. Вы опять пытаетесь быть добреньким. Теперь вы понимаете, в чем ваша главная проблема? — произнес суперинтендант с видом триумфатора.

— Думаю, что я никогда этому не научусь, сэр.

— Послушайте моего совета: отправляйтесь и постреляйте голубей, или по чему вы там стреляете… А потом выпейте, и все само по себе забудется.

Купер кивком показал, что понял его, и тогда Джепсон поджал губы перед заключительной фразой:

— И никаких эмоциональных всплесков, договорились?

Бен смотрел поверх головы суперинтенданта. На стене висела большая фотография, забранная в рамку, на которой были изображены десятки серьезных мужчин, сидящих и стоящих длинными рядами. Здесь был изображен весь личный состав полицейского управления Идендейла, собранный во время посещения управления какой-то особой королевской крови в 80-х. Купер хорошо помнил и повод, и саму фотографию. Во втором ряду, среди других сержантов, стоял его отец.

— Я понимаю, сэр, — сказал он тихо. — Все это не важно. Абсолютно не важно.

* * *

Врач объяснил им, что Изабель Купер принимает сильный психотропный препарат. Он сказал его название, и Бен аккуратно записал его в блокнот: «Хлорпромазин». Это лекарство блокировало активность допамина и вызывало изменения в нервной системе, что могло привести к побочным явлениям, предупредил доктор.

Когда детектив Купер сидел возле постели матери, ему показалось, что она не может контролировать движения своих губ, языка и лицевых мускулов. Женщина постоянно строила гримасы и ворочала языком во рту, как человек, который хочет срочно избавиться от кусочков пищи, оставшихся на деснах. Ноги ее тоже находились в постоянном движении под одеялом, бесконечно сгибаясь и разгибаясь, как будто она ехала на велосипеде.