Однако к этому моменту кровь уже вовсю бурлила в жилах Арпада Аркана, разнося негодование со скоростью экспресса по всему грузному телу. Лицо его раскраснелось, и даже невинного предположения об ошибке хватило, чтобы ярость вскипела до девятого вала.

— Да как вы смеете? — президент фонда даже стекло визора слюной забрызгал. — Вы считаете, что я тут дурью маюсь? Что я — дилетант, не способный на серьезные исследования? Это я-то — любитель?

Умиротворение, похоже, не срабатывало, но доводить до полной конфронтации тоже было ни к чему, как показал недавний опыт «диспута» между Арканом и Валентиной в Иерусалиме. Скорее, эффективным будет срединный путь — принуждение к конкретной дискуссии, чтобы отвлечь экзальтированного собеседника от ненужных «разборок».

— Я считаю, что мне не хватает доказательств, — сказал историк нейтральным тоном, как будто они участвуют в степенном обсуждении светил науки. — Ваша версия столь грандиозна, что требует тщательнейшей проверки, вы согласны?

— Вам нужны доказательства?

— Да, если таковые у вас найдутся.

Президент задумался и как-то сразу успокоился — так же стремительно, как до этого завелся.

— А что вы конкретно хотели бы знать?

Дискуссия входила в нормальное русло удивительно быстро. Нет, нет, Томаш не жаловался. Наоборот, для него это был абсолютно естественный тон разговора серьезных людей. Тем паче вопросов и вправду было немало.

— Все. И для начала мне представляется важным узнать, откуда у вас такая уверенность в том, что находка в Тальпиоте действительно имеет отношение к Иисусу Назаретянину?

Аркан посмотрел оценивающе на историка, будто раздумывал, стоит ли выкладывать больше, чем его просили.

— Давайте поступим следующим образом. Я задам вам ряд ключевых вопросов, а затем уже вы сами, используя свои познания в этой области, придете к правильным выводам. Согласны?

Предложение было, в общем-то, неожиданным, но ученый не видел оснований, почему бы его не принять.

— Ладно. Какой там первый?

Хозяин, определившийся со стратегией, пока Томаш принимал решение, выбирал самый первый вопрос. Наконец, он поднял палец вверх.

— Ну, так вот он. Оссуарии были подписаны, но не датированы. Как же тогда мы можем узнать, что они относятся к эпохе Иисуса?

— Вопрос легкий, — парировал профессор, вспомнив годы учебы. — По иудейскому закону положено хоронить мертвых до захода солнца. Примерно к 430 году до Рождества Христова в Иерусалиме сложилась практика считать погребение в склеп, пещеру или нишу, выбитую в камне, равным захоронению в могилу. А вот использовать оссуарии начали незадолго до рождения Иисуса, прекратив в 70 году, когда римляне разрушили город и Второй храм. Таким образом, любой иерусалимский оссуарий по определению мог быть создан чуть раньше рождения Иисуса, во время его жизни или спустя короткое время после смерти. В этот относительно короткий период и начали заворачивать тела усопших в льняные или шерстяные саваны, укладывая их затем в склеп. Это было первичное захоронение. Позже, уже после полного разложения тела, собирали кости и складывали их в заранее подготовленные фамильные оссуарии для вторичного захоронения.