– Колибри на обложках. Колибри на закладках. Колибри на запястье. Переводная картинка, которая как татуировка выглядит. Смешно. Я ей сказал, что эти птицы – неправильные. Она сказала, что тогда я должен показать ей правильных. И мы договорились о встрече. Она сама выбрала место. И место стало вторым знаком. Она пришла на встречу и приняла подарок. И знак был третьим. Она сделала татуировку, сама поставила печать бога на свое тело…

Пусть замолчит! Лиска не выдержит рассказа о том, как он снял с бедняжки кожу. Девочка любила тропических птиц. Это ведь не преступление? Конечно, нет. Это знак для безумца.

– Тебе страшно? Прости. Но лгать мне тяжело. Ложь не спасает. Еще я убил парня. Он был храбрым воином. И теперь он помогает солнцу. И дядю Пашу пришлось застрелить. Некрасиво так. Он в туалете был. А я испугался, что если промедлю, то уже не смогу. Он хороший человек. А я – урод.

Нет. И да. Его сделали таким. Но ведь те, которые умерли, не виноваты? Лиска не должна поддаваться на жалость. А что должна? Лиска не знала.

– Это из-за твоего брата? Я знаю, что он болен. Но ты не поможешь ему, убивая людей. Ты никому не поможешь…

– Тебе ведь помог, – возразил человек, которого Лиска любила. – Солнце уходит. Солнцу тяжело, особенно здесь. Я даю ему силы. Оно говорит со мной. Оно горячее. И скоро меня не станет. Человек не может долго стоять на солнце, даже когда он не совсем человек. Ты прости, птичка-колибри. Я знаю, что ты сейчас мучаешься вопросом, выдавать меня или нет. Я был бы благодарен, если бы ты подождала до утра. Я отвечу на твой звонок и скажу, куда приехать за мной.

– Если… если я подожду, ты убьешь еще кого-нибудь?

– Нет, – ответил он.

И Лиска поверила. Ей очень сильно хотелось верить этому человеку. Отключившись, она стерла с мобильника запись о звонке и вернулась в комнату. Лиска легла на кровать и уставилась в белый потолок. По потолку, словно по волнам, скользили белые блики луны.

Часы в углу начали отсчет.

Ягуар убрал мобильник в карман и шагнул под купол света. Где-то вверху, заслоняя небо, покачивался жестяной колпак фонаря. Он поскрипывал на ветру, и звук этот подстегивал.

Ягуар шел медленно, напряженно вслушиваясь в происходящее вокруг. Восприятия органов чувств обострились и перемешались. Звуки обрели окрас, а скудные ночные цвета зазвучали причудливой мелодией.

До-ре-ми…

Ночь расшита серебром. Снег сыплется-сыплется, заметает следы.

Фа и соль. Два куста можжевельника с обындевевшими иглами. Очередной фонарь, на сей раз под крышей-козырьком. Освещенные ступени белы, как кость.