Переславин разжал руку и брезгливо вытер о пальто. Не оборачиваясь, он велел Анне:

– Идем. Домой отвезу.

В машине Эдгар молчал, смотрел в окно и грыз ноготь. Анна не решалась заговорить. Водитель остановился у подъезда, открыл дверь и руку подал, помогая выбраться из салона.

– До свидания, – сказала Анна. Переславин кивнул и отвернулся.

А в квартире ждала пустота. Анна включила свет и, не разуваясь, прошла в зал. Села на стул, вытянула ноющие ноги – сапоги натирали – огляделась. Выцветшие обои были светлы, как стены пока не возведенной башни. Все вернулось на круги своя.

Так стоит ли сопротивляться судьбе?

Нет. Анна сняла пальто и сапоги, прошла на кухню – пол привычно холодил ступни – и поставила чайник. Забравшись на подоконник, она приоткрыла форточку. Курить не хотелось, но Анна закурила. Сизый дым выползал в ночь. Звезды были тусклы.

До рассвета оставалось изрядно, а заснуть не получится.

И заняться нечем.

Она все-таки легла в постель, холодную и влажную, лежала, считая сначала овец, потом баранов. Бараны плавно превратились в быков. Быки были похожи друг на друга и на Переславина, что окончательно убило сон. На часах было четверть пятого, когда Анна вспомнила про орхидеи и вылезла из кровати.

Горячий душ взбодрил, очередная чашка кофе затопила пустоту в желудке.

В пять Анна вышла из дома и поймала такси. В сумочке оставались деньги, выданные Адамом на цветы. Анна потом вернет. Обязательно вернет.

Ей просто очень нужно занять себя.

Дверь в корпус была открыта. Анна отметила этот факт походя, машинально и, только добравшись до служебного помещения, запоздало удивилась.

Удивление было вялым, как и пришедшая мысль о том, что Адам кого-то ждал. Или ждет?

Анна мысль стряхнула и, накинув синий халат, закатала рукава. У нее есть несколько часов, чтобы поработать с орхидеями. Так стоит ли растрачивать время на глупые мысли?

Адам несколько опасался, что ожидание будет утомительно. И что человек, сидящий напротив, передумает, пусть характер его поступков и свидетельствовал о решимости.

У него было жесткое лицо классического европеоидного типа. На тяжелом подбородке темнела щетина, переносица хранила свидетельства нескольких переломов. Шрам, перечеркнувший левую бровь, дополнял картину. Вместе с тем облик гостя был обычен и в иной обстановке не привлек бы внимания.

И одет просто. Темный спортивный костюм, дешевый пуховик, темная шапка, натянутая по самые брови. На руках – вязаные перчатки.