— Да, и тебе следовало спросить, что именно она имела в виду. Ты знаешь, что показания свидетелей бывают ненадёжными. Тебе следовало проверять и перепроверять! А вместо этого ты написала в отчёте, что у нас есть свидетель, который видел мальчика на школьном дворе. Не отца, а
Августин не ответила.
Она опустила глаза и принялась собирать документы с письменного стола. Открыла картонную коробку, стоявшую на полу, и стала складывать в неё бумаги.
— Три страйка, и ты вылетишь, Августин, — предупредил Шефер. — Это был первый. — Он раздражённо почесал щетину и почувствовал себя уже несколько спокойнее. — Но я тоже совершил ошибку.
Августин взглянула на него, не поднимая головы.
— Мне нужно было попросить свидетелей подтвердить все показания. Я вёл расследование. В конце концов, это была моя ответственность. Так что счёт один-один, и в следующий раз мы будем внимательнее. Договорились?
— Договорились, — кивнула Августин.
Шефер повернулся к доске и решительно сорвал с неё карту Зеландии. Он смял её и бросил в корзину для бумаг. Затем подошёл к развешанным по стене материалам расследования: там были фотографии из «Инстаграма» Лукаса Бьерре, результаты тестов ДНК от Руда Йохансена, показания учителей и воспитателей, фотографии куртки подо льдом в Кастеллет.
Он снял всё со стены и аккуратно положил в коробку.
— А что со ними? — Августин указала на фотоальбомы, стоявшие на полке за стулом Шефера. — Куда их девать?
— Мы вернём их семье. Матери. Отнеси их вниз в почтовый отдел для отправки.
Августин кивнула.
— Лукаса оставили у тёти?
— На месяц, потом он снова вернётся домой.
Августин выглядела скептически.
Он пожал плечами:
— Да, хреновый вариант, конечно, но так заведено. Не наша задача чинить поломанные семьи, мы не социологи. Мы сделали то, что в наших силах, а теперь мальчик возвращается в систему.
— В систему, которая однажды его уже предала, — сухо заметила Августин и взяла фотоальбомы с полки. — Что-нибудь ещё нужно отправлять, чтобы мне не ходить несколько раз?