— Потому что гостевой дом, где он жил, весь в следах крови сверху донизу. Нам нужно сопоставить их с данными девушек, чтобы семьи получили информацию о том, что произошло, и нам нужна ДНК Мазорека для чистоты исследования. Кроме того, его смерть должна быть расследована как убийство.

— Что ты собираешься делать с Фишхофом? — спросил Зельнер.

— Если доживет, он должен ответить за то, что сделал.

Зельнер встретился глазами с Шефером.

— А что ты собираешься делать со мной?

Шефер затянулся сигаретой и посмотрел на стоявшего перед ним человека. Он испытывал к нему сочувствие и понимал, перед какой дилеммой он оказался.

Но закон един для всех.

— Это будет стоить тебе работы, Петер.

14 июля, воскресенье

14 июля, воскресенье

52

Подъехав к церкви, Шефер увидел Элоизу и тихо выругался про себя. Она стояла на стоянке спиной к нему и смотрела на кладбище Ринкенеса, которое раскинулось впереди и спускалось к Фленсбургскому фьорду.

Он припарковался рядом с ее машиной и вышел.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он, тщетно пытаясь скрыть раздражение в голосе.

Он позвонил ей час назад и рассказал о том, что узнал — что Зельнер рассказал ему об убийстве Мазорека и пропавших девушках. Он чувствовал, что должен держать Элоизу в курсе событий, но прямо попросил ее не приезжать на эксгумацию.

— Здесь присутствуют представители местных властей, и я не смогу объяснить им, почему у меня на буксире журналист.

Элоиза обернулась.

— Это мое дело, Шефер. Если кто и должен дойти в нем до конца, то это я.

— Теперь это дело полиции, — сказал он. — Оно уже не касается вашей с Фишхофом дружбы.

— Для меня — касается! — Элоиза упрямо выдержала его взгляд.