Психопатия.
Если раньше Хуртиг видел перед собой разрозненные фрагменты головоломки, то теперь мог свести элементы воедино и рассмотреть картинку.
Макиавеллизм.
Он видел, какие детали должны стать водой или небом, а какие – лесом или травой.
Рисунок начинал проступать.
Эмилия Свенссон оказалась права. Темная Триада. Тяжелое расстройство личности.
Исаак смешал еще один коктейль и протянул стакан Эйстейну. Они кивнули друг другу, и Эйстейн сделал несколько больших глотков. Его лицо было сосредоточенным.
– Я люблю тебя, Йенс. – сказал Исаак погодя. – Помнишь, что я говорил тебе там, на мостках на Рунмарё?
Хуртиг слушал, позволяя словам врезаться в память.
– Ты… – попытался он, но дальше не получилось.
– Я цитировал «Фауста». И сказал: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!»
Мельчайшие детали высекали правду из извращенной мысли.
Хуртиг видел, что Эйстейн допил свой стакан. Исаак сказал что-то им с Ваньей, и их тени съежились на полу, когда они выходили из помещения.
Хуртиг задышал медленно, и поначалу показалось, что он и правда дышит медленно, но, опустив глаза, он увидел, как грудь поднимается и опускается короткими поверхностными толчками.
Спокойно, подумал он. Спокойно.
Он попытался открыть рот, но челюсти словно привинтили одну к другой огромным болтом бессловесности, отчего зубы не могли разжаться.
Снова голос Исаака; по какой-то причине он действовал даже успокоительно:
– Римский философ Сенека говорил, что мудрый живет столько, сколько должен, а не столько, сколько может. Вопрос не в том, умереть раньше или позже. Вопрос в том, умереть достойно или скверно.
Не имея сил сделать хоть что-нибудь, Хуртиг смотрел, как Исаак кладет на стол револьвер.