— А куда этот “художник” поехал на такси? — заинтересовался Вязьмикин.
— А я разве не сказал? — удивился Петр. — На вокзал… Думаю, что это он убил Ершова и завладел его картинами.
— Еще один маршан, — язвительно пробасил Роман.
— Да, Петр, что-то сомнительно, чтобы из-за трех картин… — недоверчиво проговорил я.
— А почему из-за картин, — вскинулся Петр, — могли и другие причины быть, а картины так, попутно прихватил.
Я грустно вздохнул: найти человека на такой огромной территории по одному, пусть и хорошо выполненному портрету дело не очень простое.
— Ты сказал, у него было с собой много вещей, — поднялся Роман, — дай-ка изображеньице этого бай-кальца.
18 марта. Вязьмикин
Вокзал встретил Романа обычной разноголосицей. Широкими шагами оперуполномоченный пересек вал в окликнул маленького человечка в белом фартуке, катящего перед собой тележку:
— Товарищ Нудненко!
Тот, заслышав знакомый бас, живо обернулся.
— Опять в командировку гражданин начальник? — улыбнулся он, выставляя редкие мелкие зубы.
— Разговорчик один имеется, — отозвался Роман. — Пойдем покурим.
На перроне Нудненко вынул из кармана смятую пачку папирос:
— Угощайтесь, гражданин начальник, ленинградский “Беломорчик”, на проходящем поезде покупал.
— Я бросил, — отказался Вязьмикин и, достав портрет сделанный Скубневской, спросил. — Ты, случайно, этого гражданина не встречал?
Нудненко взял рисунок и подошел ближе к светящемуся окну.
— Так это ж мой землячок! — попыхивая папироской, проговорил он. — Хорошо нарисовано, как живой.