Капитан Церенов не подвел. Когда самолет сделал широкий полукруг над Байкалом и, вздрагивая, покатился по летному полю, Петр обрадованно толкнул дремлющего Вязьмикина:

— Машина милицейская, наверное, нас ждут!

У трапа к ним подошел сержант милиции в полушубке.

— Вы из Новосибирска? — он скептически глянул на легонькие сапожки оперуполномоченных. — Что-то одеты вы…

Если в Новосибирске весна уже начинала чувствоваться, то здесь о ней ничего не напоминало. Холодный ветер с Байкала кружил по полю колючую поземку, завывал, путаясь в стволах сосен, одиноко торчащих на крутых склонах серых скал, тесно обступивших аэродром.

…Чистый высокий лоб, стянутые в тугую косу русые волосы, красивый изгиб бровей, чуть вздернутый носик, слегка припухлые, без следов помады, губы, стройная фигурка в милицейской форме с погонами старшего лейтенанта. Вязьмикин неотрывно смотрел в голубые глаза следователя Феоктистовой. Он и не надеялся встретить такую девушку.

Скорее почувствовав, чем расслышав, что она к нему обращается, Роман растерянно пробасил:

— Что вы сказали, Татьяна Алексеевна?

Она только сейчас обратила внимание, какими глазами смотрит на нее оперуполномоченный и смутилась.

— Я… Я спросила… К Хабарову сейчас пойдем, или вы отдохнуть хотите?

Хотя Свиркин, примостившийся возле батареи, и не успел отогреться, он с энтузиазмом воскликнул:

— Конечно, сейчас!

— Да, пожалуй, — солидно подтвердил Роман.

Петр не узнавал своего коллегу. Обычно вежливый с женщинами, Вязьмикин, сегодня был особенно учтив и предупредителен. Он предусмотрительно снял с вешалки шубку и помог следователю одеться, широким жестом распахнул перед ней дверь, заботливо подал руку, спускаясь по скользким ступенькам райотдела, слегка придерживал ее под локоток, когда они шли по улице, поминутно склонялся к ней и бархатным голосом переспрашивал: “Что вы сказали, Татьяна Алексеевна?”, и, вообще, напоминал ухажеров девятнадцатого века, какими их представлял себе Свиркин.

Северобайкальск делился на старый и новый районы. Правда, это разделение было весьма условно, поскольку в “старый” поселок, в котором коттеджи из прекрасного бруса соседствовали с опоясанными завалинками вагончиками, со слепленными из чего попало халупками, отсчитывал свою историю с начала строительства БАМа. Новая же часть, застроенная красивыми бело-синими девятиэтажками, расположенными кольцом, и вовсе появилась совсем недавно. Внутри этого кольца, укрытые от байкальского ветра, прятались пятиэтажные дома, детские сады и школа. Водители, отмеряющие ежедневно сотни километров по тряской грунтовке, проезжая через город на Даванский перевал, делают крюк, чтобы проехать по гладкому асфальту недавно уложенному на центральной улице.