– Ты просто стараешься спасти свою задницу, – сказал он. – Если я выдам их, то выдам и тебя.

– Это правда, – сказал я, – но это не все. Я знаю, что это такое – не иметь семьи, а ты не знаешь. Пусть они не идеальные, пусть они сделали что-то ужасное, но они тебя любят. Они с тобой обращаются по-хорошему, и им не плевать, что с тобой будет. Что ты без них будешь делать? А Миа?

– Перестань.

Он попытался пройти мимо меня, но я схватил его за руки. Я хотел, чтобы он меня не выдавал, но еще больше хотел, чтобы он понял.

– Представь, что с ней будет, когда она узнает такое про тех, кого любит. Кто будет о ней заботиться, когда оба родителя и Лекс с Патриком окажутся за решеткой? Тогда ты уж точно не уедешь в колледж на будущий год, если только не захочешь бросить ее как раз тогда, когда ты ей больше всего нужен. Подумай, какая у нее будет жизнь. Ее отправят в приют. Она будет одна, ей будет страшно…

– Прекрати! – сказал он, пытаясь вырваться.

Я уже не выбирал слова.

– Эгоист ты. Только одного хочешь – сбежать, умыть руки, отделаться от этого дома и от этих людей, а сам даже не представляешь, как тебе повезло. Они же тебя любят.

– Они обманщики! – яростным шепотом проговорил он. – Убийцы и обманщики!

– Но они тебя любят! Тебе не приходит в голову, что могло быть хуже?

Николас вдруг потерял весь запал. Как будто пробку выдернули, и весь его праведный гнев унесло в канализацию. Он опустился на пол, закрыл голову руками, и плечи у него затряслись от беззвучных рыданий.

– Я не знаю, что делать, – тихо проговорил он. Он вдруг показался мне таким маленьким, и я с удивлением вспомнил, что из нас двоих я старший.

Я тихонько сел рядом. Я не знал, что сказать.

– Что мне делать? – спросил он, подняв голову. – И не все ли равно теперь? Дэнни умер. Его кости лежат где-то там, в пустыне. Это все, что от него осталось, и, что бы я ни делал, этого не изменишь.

Я медленно приобнял его одной рукой за плечи, и он не вырвался. Я ощутил внутри какую-то невероятную легкость. Больше у меня нет секретов от Николаса.

– Мы выясним, что на самом деле случилось, – сказал я. – Тогда и ты будешь знать, что делать.

– Я тебя ненавижу, – сказал он.

– Я знаю, – сказал я.

Но он не шевельнулся.

* * *