— Зачем, товарищ адмирал? — спросил он тихо. — Зачем?
— Я отвечу тебе, Николай Иванович, — сказал Алдонин. — Отвечу как старому другу, с которым прошел через многое… Кроме логики, расчета и опыта должно быть еще кое-что, о чем нельзя забывать… Понимаешь, Коля?
Горчаков ждал ответа.
— Должна быть еще вера. Иногда, очень редко, в исключительных случаях надо верить. Просто поверить. Хотя бы самому себе…
Никто не возразил. Горчаков опустил глаза.
— Повторю: задача Освальда опознать, что это Мечик, — продолжил Алдонин. — Максимально скрытно. Никакого прямого контакта. После чего сразу отводим его. Дальше с Мечиком работают твои оперативники, Сергей Николаевич…
Очалов кивнул.
— Максимальная безопасность Освальда. На риск идем осмысленно. С верой. Это мое решение. Главное, чтобы Освальд был спокоен…
— Высокая готовность эвакуации его семьи? — спросил Очалов.
— Да. Сообщите ему… Если мы все… — Алдонин осекся. — Если я ошибаюсь, потеряем агента в Брюсселе. Зато не придется вытягивать его родных… Приоритет: максимальная безопасность. На этом все.
Заместители вышли молча. Адмирал остался один. День выдался тяжелый. Быть может, самый тяжелый из тех, что он пережил. День еще закончится нескоро. Впереди самое трудное.
72
72
На душе у Катарины было светло. Карлос оставил ее за столиком уличного кафе и пошел к вестибюлю метро. Она не смогла усидеть, тихонько подобралась и подсмотрела. Карлос разговаривал с кем-то по таксофону. Слов не разобрать, кажется, делал какой-то заказ. По-немецки. Наверняка разговаривает с женщиной. Ну и пусть. Говорил легко, весело, почти шутил. Точно с любовницей. Только он повесил трубку, Катарина стремительно вернулась. Кофе унесли. Ничего, подумает, что выпила.