Мошкович кивнул:

— Трансляцию сразу прогнали через анализатор. Ни одного совпадения по лицу.

— Вопрос можно закрыть. Окончательно, — закончил Горчаков. — Будем считать, что отделались легким испугом.

— Хорошее оправдание, Николай Иванович…

Возразить было нечего. Заместители были правы. Мечик унес свою тайну навсегда. Действительно, вопрос надо закрывать. Окончательно.

На столе заработал селектор:

— Товарищ адмирал, прошу разрешения… Срочное сообщение.

Алдонин разрешил.

В кабинет торопливо вошел дежурный офицер связи. Он держал лист расшифровки. Алдонин прочел то, что было на этом листе, и отпустил дежурного.

— Товарищи офицеры. По телефонному каналу получено новое сообщение от Мечика: просит встречу сегодня вечером, — он протянул лист Мошковичу. — Иван Тимофеевич, готовь подробную проработку местности, анализ голоса и прочее…

— Слушаюсь, — механически ответил начальник аналитического отдела, читая сообщение.

— Сергей Николаевич, выводи своих ребят на вечер…

Очалов успел прочесть и радости не испытывал.

— Есть!

— Условия выхода Освальда на контакт — прежние. Включая ведение закрытого протокола…

Горчаков встал и одернул китель.

— Товарищ адмирал, прошу разрешения…

Алдонин резко махнул рукой.

— Сядь, Николай Иванович. Знаю, что ты скажешь. Второй выход на контакт — гарантированный провал. Мечик наверняка работает под контролем. Безумие подводить к нему Освальда. Два его появления за день в местах контакта — железное основание, чтобы взять в разработку.

Что возразить, Горчаков не нашел. Ему передали листок расшифровки.